Монастыри - живые организмы, существующие в конкретном времени и пространстве, а значит, вынужденные так или иначе вписываться в конкретные обстоятельства. Особенно это касается обителей столичных, богатых, расположенных в средоточии мирской суеты. Мы не знаем, каким изначально был устав придворного Новодевичьего монастыря, так как древний его архив погиб. Возможно, первая игуменья Елена (Девочкина) просто адаптировала к своим нуждам устав одного из мужских монастырей. Тем не менее, известно, что Новодевичий учреждался общежительным, где полагалась общая трапеза. Впоследствии для постригающихся сюда женщин знатного рода стали делать исключения. Так появилось странное сочетание в одних стенах двух уставов - общежительного и особножительного (с трапезой в собственной келье). Кстати, царевна Софья, не по своей воле ставшая одной из здешних насельниц, вела тайную переписку с царским теремом весьма причудливым способом: "В Великий пост от царевен Екатерины Алексеевны, Марфы Алексеевны, Феодосии Алексеевны в Девичь монастырь к царевне Софье Алексеевне приезжала со стряпнею карлица девка Авдотья... и в той стряпне от тех царевен прислано было писмо, а в нем написано: стрелцы к Москве пришли" 2.
Со временем традиция общей трапезы в Новодевичьем монастыре была утрачена - казалось, безвозвратно. Возродить ее в середине XIX века решила игуменья Паисия (Нудольская). Она послала в вышестоящие инстанции прошение об устройстве трапезы для 33 бедных монахинь и послушниц в помещении, где монашествующие имели общий стол до 1764 года (трапезная при Успенской церкви). Дело в том, что в 1764 году Екатерина II издала указ, согласно которому - в довершение процесса секуляризации Церкви - вместо земель монастыри по штату стали получать от государства денежное содержание. В этих условиях даже богатому первоклассному Новодевичьему монастырю не хватало средств на общую трапезу. 14 февраля 1861 года из Московской Духовной Консистории пришел ответ: "В прошении своем к Его Высокопреосвященству, Вы, игуменья, прописали, что 1859 года октября 1 дня с словесного разрешения Его Высокопреосвященства, по желанию благотворителей, открыта во вверенном Вам монастыре общая трапеза на 33 сестры. Потребный для сего капитал в настоящее время весь получен, а именно: 1) После майора Афанасия Алексеевича Ахлебаева 3085 руб. сер., ныне переданных в Государственный четырехпроцентный капитал; 2) После гвардии подполковника Павла Петровича Писемскаго от г-жи Писемской и Филатьевой Государственными пятипроцентными билетами 23000 руб. сер.; 3) После гвардии поручика Николая Петровича Засецкаго 3000 руб. сер. и 4) От статскаго советника Павла Михайловича Губина дом, приносящий дохода в год 700 руб. сер.; всего же дохода в год серебром две тысячи семьдесят три рубля сорок копеек, а потому и просили, согласно желанию благотворителей, означенную общую трапезу утвердить, так чтобы она была неизменным учреждением монастыря. На сем прошении резолюциею Его Высокопреосвященства 7 сего февраля N 600 предписано: "Бог благословит христолюбивых благотворителей, положивших основание учреждению трапезы в сей обители. Настоятельнице и будущим по ней тщательно поддерживать сие учреждение. Для ясной отчетности иметь особую шнуровую книгу, в которую вписывать приход суммы назначенной на трапезу, и расход из нея"3. Отметим, что по штату обители на тот момент полагалось иметь 68 монахинь и столько же послушниц.
Из упомянутой выше "шнуровой книги" (так называемая "Краткая ведомость прихода и расхода трапезной суммы") мы узнаем, что в среднем за второе десятилетие существования общей трапезы на нее тратилось около трех тысяч двухсот рублей серебром в год. О рационе же дает представление список закупок - например, за 1872 год: "Муки: крупичатой 19 мешков, ржаной 995 пудов, картоф[ельной] 7 пуд, гороховой 6 пуд, гречневой 4 пуд. Крупы: гречневой 36 четвертей, пшеничной 1 четверть, манной 12 пуд, перловой 7 пуд, рис 4 пуд. Соли 5 кулей. Солоду 3 мешка. Макарон 2 пуда. Сах[арного] песку 4 пуда. Яиц 2700 штук. Рыбы: белуги 20 пудов, судаков 5 пудов, снятков 12 пудов. Грибов сухих 3 пуда. Масла коровьего 23 пуда, подсолнечного 40 пудов. Картофеля 400 мер. Свечей сальных 4 пуда"4. Этот перечень год от года почти не менялся - порой в нем появлялось дополнительно несколько фунтов икры и меда. Овощи получали со своих огородов, о чем свидетельствуют монастырские послушания: "огородница", "капустница", "огуречница". Иногда докупался лук. Пили в основном традиционный квас, хотя употреблялся и чай. Видимо, именно для общей трапезы был заказан оловянный столовый сервиз с монограммами монастыря, включавший тарелки, блюда, соусники, кубки и квасники, - сегодня его можно увидеть в Ирининских палатах музея "Новодевичий монастырь".
Повседневная монастырская трапеза, где господствовало святоотеческое правило "Что ти поставят, о том не роптати", заметно отличалась от праздничной, особенно в престольные дни. Таковым в обители с самого ее основания стал праздник явления чудотворной иконы Богоматери Одигитрии Смоленской, отмечаемый 28 июля (по старому стилю). В этот день устраивался крестный ход "при большом стечении народа" и богатый стол ("учрежение велие"), специально заказывавшийся в ресторане. В начале ХХ века Новодевичий пользовался услугами заведения Кузина, о котором современник писал: "Дом Кузина на Канаве, специально выстроенный для балов и поминальных обедов. Этот дом очень любило московское купечество: он по своему устройству, убранству, несколько примитивно-наивно безвкусному, как-то подходил под вкусы купечества. Все содержатели этих домов имели своих поваров и весь штат прислуги. Эти содержатели домов, или, как их называли, кондитеры, брались устраивать балы на самые разнообразные цены - от 5 до 25 рублей с персоны, судя по кушаньям, винам, сервировке и убранству помещения"5. Угощение, приготовляемое Кузиным "на Смоленскую", ранжировалось в зависимости от состава участников крестного хода, что видно из сохранившихся счетов Кузина Новодевичьему монастырю. Вот один из них, присланный в 1905 году: "За приготовленный в день празднования Смоленской Божией Матери для лиц высшаго духовенства и почетных гостей в игуменских покоях обед - различны закуски, фрукты, вины, воды, ананасы, чай, кофе и все приготовления и исполнения; для полицейского начальства и проч. лиц в биседки приготовлено закуски разныя фуршетом вино, водки и воды; в трапезной приготовлено для духовенства, сопровождающих крестный ход, различныя закуски фуршетом, обед, вино, водки и воды, разной квас; для хоругвеносцев приготовлено чай с лимоном и молоком и хлеб белой; для жандармов и городовых водки и кулебяки. За все по договору 1000 руб."6 Сумма даже по тем временам большая, но штатный первоклассный монастырь получал от государства немалое содержание и мог себе позволить такую роскошь.
Простонародье же в праздники гуляло при монастырях, при церквах, на площадях, но особенно в этом смысле москвичи любили Новинский вал и Девичье поле. "Тогда о развлечении простого народа не заботились - не только о разумном, а даже ни о каком. Не было никаких обществ, преследовавших подобные цели, и народ удовлетворялся тем, что ему преподносили предприниматели, или пользовался своими собственными играми, существовавшими с незапамятных времен: бабками, орлянкой и хороводами. Обыкновенно же на гуляньях у монастырей на первом плане был "колокол", то есть парусинный шатер в виде колокола, где продавалось "зелено вино", которого и выпивалась уйма"7. Подобные гулянья являлись не только соблазном для инокинь, но и "коллективным грехом" для народа, поэтому монастырские власти протестовали против них. В 1863 году Новодевичий монастырь подал соответствующую просьбу московскому военному генерал-губернатору, в 1864-м копия просьбы была направлена и приставу Хамовнической части. Власти отреагировали так:
"По плану Генерального межевания Девичье поле принадлежало Новодевичьему монастырю, частию которого впереди монастыря на пространстве от 70-80 сажен в границах с левой стороны пруда монастырского, а с правой церкви Св. Отец Седьмаго Вселенского Собора, построенной на монастырской земле, безспорно владел монастырь до 1863 года. В 1863 году Гражданский топограф из Распорядительной Думы г. Белоусов уверял настоятельницу монастыря, что сия принадлежит городу как уступленная ему под выгон, и монастырь не имеет на нее никаких прав. Не желая входить в спор о принадлежности сей земли, весьма необходимой монастырю только единственно для подания ему способа к поддержанию порядка и благочиния вблизи обители в день празднования Богоматери Смоленския иконы Ея 28 июля, монастырь крайне нуждается, чтобы на время сего праздника принадлежность означенной земли осталась за монастырем, дабы никто на ней не мог производить никакого торга без согласия монастырского начальства в предотвращение торговли вином, по случаю дешевизны коего и свободной торговли множество разных питейных палаток грозило в 1863 году св. обители по близости ея крайним безобразием и было отвращено только единственно тем, что сия земля была во владении монастыря. Настоятельница московскаго Новодевичьего монастыря игуменья Вера покорнейше просит дозволить по вышеизложенным причинам пользоваться монастырю сею землею только один день в году, если сия земля действительно принадлежит городу.
Генерал от Инфантерии Обросимов, признавая означенное ходатайство заслуживающим уважения, предложил Городской распорядительной думе при отдаче места на Девичьем поле во время народнаго гулянья 28 июля для торговли и увеселительных палаток отводить оныя не ближе 80 саж. от стен монастыря и, уведомляя об этом, г. Московский Обер-полицмейстер за N 5988-м просит сделать распоряжения о наблюдении, чтобы на означенном пространстве ни от Градской Думы, ни от Монастыря не были отводимы места для торговли и разных увеселений. (...) Предлагаю за исполнением всего вышеизложеннаго наблюсти и о распоряжении сем уведомить настоятельницу монастыря и о последующем мне донести. Полковник Дурново" 8.
Все важные события в жизни России хлебосольная Москва отмечала угощениями. В особенности этим отличались "царские дни" (восшествие государей на престол, именины августейших особ и тому подобное). В "царские дни" в монастырях служили молебны, а также кормили богомольцев и неимущих. Например, 30 апреля 1896 года игуменья Новодевичьего монастыря Антония (Каблукова) получила из Духовной Консистории следующий документ:
"Согласно распоряжению Его Высокопреосвященства, в монастырях г. Москвы в коронационный период с 6-го по 26 мая имеют быть изготовляемы для постоянных беднейших жителей г. Москвы обеды каждодневно на 5000 ч., а именно: в Донском на 800 ч., Новоспасском - 800 ч., Симоновом 500 ч., Покровском 1000 ч., Спасо-Андрониевом 370 ч., Даниловском 600 ч., Никольском Единоверческом 100 ч., Алексеевском 100 ч., Новодевичьем 500 ч., Покровской общине 30 ч., Всехсвятском Скорбященском 100 ч., Всехсвятском единоверческом 100 челов.
На получение бесплатных обедов городскими попечительствами будут выдаваемы беднейшим лицам билеты с обозначением числа, на которое билет выдан; цвет билетов для каждого монастыря будет особый, а на обратной стороне приложен будет штемпель, откуда билет выдан. Обеды до наступления Петрова поста должны изготовляться исключительно постные и молочные, но не мясные и должны состоять из щей или супа, каши или лапши, пирога и питья: пива и меду. Время обедов от 11 до 1 часу по полудни. В женских монастырях обеды будут только для женщин. Раздача обедов должна производиться с 6 по 26 мая за исключением 14 числа; обеды сего дня должны быть перенесены на 25 мая - день рождения государыни императрицы, так что в сей день каждый монастырь должен изготовить обеды в двойном количестве, т. е. монастырь должен накормить вместо 500 ч. - 1000, вместо 800 ч.- 1600 и т. д. О чем Консистория и дает Вам знать к сведению и исполнению. Протоиерей Павел Казанский"9. В августе того же года Консистория предписала игуменье Антонии "донести, под какими NN записаны на приход деньги, полученные за поминовенные и коронационные обеды"10 ("поминовенные обеды" пришлось устраивать по случаю гибели людей на Ходынке).
В апреле 1913 года от благочинного епархиальных монастырей города Москвы в Новодевичий монастырь пришла бумага: "В недалеком будущем в Москве предстоят торжества по случаю причисления к лику святых святейшего патриарха Гермогена, при чем можно ожидать большого стечения богомольцев. Озабочиваясь организацией дешевого питания для неимущих лиц, которые придут в Москву поклониться мощам св. Угодника, г. Московский Градоначальник обратился с покорнейшей просьбой к Его Преосвященству, нельзя ли возложить на московские монастыри заботу об этом, и, в утвердительном случае, где, за какую плату и на сколько человек может быть приготовляема пища"11. Сведений о том, была ли поставлена трапеза в Новодевичьем в дни прославления патриарха Гермогена, в архиве не найдено. Вероятно богомольцы все-таки получили угощение, внимая благодарственной молитве: "Благословен Бог, милуя и питая нас от Своих богатых даров, Своею благодатию и человеколюбием всегда, и ныне, и присно, и во веки веков".
1. Архимандрид Леонид. Монастырские столовые обиходники // Чтения в Обществе истории и древностей российских. 1880. Кн. 3. Отд. 5. С. 10.
2. Чистякова М. В. Монахини с "Белой Роси" в Новодевичьем монастыре // Труды ГИМа. М., 2000. Вып. 116. С. 95.
3. Архив музея "Новодевичий монастырь" (далее - архив НДМ). Инв. N 1804.
4. Там же. Инв. N 3532.
5. Белоусов И. А. Ушедшая Москва // Московская старина. Воспоминания москвичей прошлого столетия. М., 1989. С. 377.
6. Архив НДМ. Инв. N 6236.
7. Богатырев П. И. Московская старина // Указ. изд. С. 170.
8. Архив НДМ. Инв. N 2387.
9. Там же. Инв. N 1584.
10. Там же. Инв. N 3603.
11. Там же. Инв. N 2948.
