Свет памяти 

Капцовы

Впервые я стал узнавать о своих предках из рассказов моего деда - Сергея Александровича Капцова. Потом опять же с помощью деда, его архива и огромной библиотеки написал, как мог, историю семьи Капцовых, часть которой, охватывающую период с середины XIX века до победы в Великой Отечественной войне, предлагаю вниманию читателей "Московского журнала". Кроме названных источников, в семейном архиве сохранились дневники (видимо, не полностью) Александра Сергеевича Капцова с 1882 по 1893 год. А. С. Капцов (1849-1897) - купец 1-й гильдии, происходил из потомственных почетных граждан, проживал в собственном доме отца на Воронцовом поле, был прихожанином церкви Грузинской Богоматери, иначе называвшейся "Покрова на Воронцовом поле", разрушенной в 1932 году. С этого дневника я и начну (орфография и пунктуация цитируемых отрывков приведена к современным нормам. - Ред.).

"Новый 1883 год мы встретили весело в тесном семейном кругу. Все были здоровы. По обыкновению за ужином с бокалами в руках поздравили друг друга с Новым годом и в первом часу разошлись. На другой день, то есть в самый Новый год, я сходил к обедне и по окончании оной лег спать до завтрака, но едва успел заснуть, как меня разбудили. Оказалось, что заболела мамаша (Ксения Васильевна Капцова, 1821-1895. - К. К.).

Послали за докторами Лапиным и Марконет. Доктора решили пригласить на консилиум доктора Склифосовского, который решил, что необходима операция и что больная не транспортабельна, поэтому операцию надо делать на дому. С ним все согласились, и он уехал готовить операцию. (...)

Операция началась в начале четвертого. (...) Наконец около пяти часов операция кончилась. Мамаша начала приходить в себя. (...) Как только я один остался со Склифосовским, он мне сказал: "Благодарите Бога, пока все идет хорошо, но если бы промедлить несколько часов еще, то конец был бы печальный". (...)

Я его благодарил, но одних словесных благодарностей мало. Я не знал, сколько ему дать, но думаю, около 100, папаша говорит, что не надо срамиться и дать побольше, хоть 200 р. Но дальше вышло далеко не так. Склифосовский сам назначил цифру в следующих словах: "Потрудитесь дать моим двум помощникам по 25 р. серебром, фельдшерице 10 р. и мне за операцию 500 р. с.". Разумеется, я выплатил с удовольствием.

Благодаря Богу, болезнь мамашина закончилась благополучно и (...) наши тревоги успокоились. Предстояли другие заботы. Анета (жена А. С. Капцова Анна Михайловна, в девичестве Залогина, 1860-1927. - К. К.) была беременна. Роды должны наступить 20 января. (...)

Ужасно тяжело смотреть на страдания близкого человека. (...) Зато какая радость и облегчение, когда все кончилось благополучно и когда я в первый раз услышал крик ребенка - моего ребенка. (...) Ребенок был мальчик - дважды радость. (Это родился будущий физик, профессор МГУ Николай Александрович Капцов, 1883-1966. - К. К.). (...)

26 апреля 1883 года. Слава Богу, Пасху провели благополучно. (...) Как всегда, во вторник на Пасху у нас конечный счет. Результат вышел неожиданно хороший, принимая в соображение [нрзб.] во всех долгах, бывших в прошедшем году. Прибыль оказалась в 225 тыс. р., тогда как за 1881-1882 г. только 175 т. Теперь капитал достиг 3-х миллионов рублей. Цифра очень почтенная. По окончании счета, как водится, прибавили жалованье приказчикам. (...)

На 10 мая назначен въезд в Москву Государя. Мы будем смотреть его из магазина Фитина на Тверской. За окно ему уже заплачено 100 руб. сереб. (...)

Вчера был торжественный въезд в Москву Государя Императора. Благодаря Богу, эта роскошная церемония совершилась благополучно, в полном порядке и с большим блеском. Все думали, что видеть въезд будет трудно и даже совсем не доступно для многих. Ожидания эти не оправдались. Полиция расположилась очень умно: сначала запугала всех различными строгостями и в самый день въезда почти бездействовала, и всякий мог смотреть, откуда ему угодно. Несмотря на такую свободу, все было тихо и чинно, порядок нигде нарушен не был и даже тесноты и давки почти совсем не было. (...)

В начале 3-го часа послышался колокольный звон, и без четверти 3 мимо нас началось блистательное шествие, продолжавшееся 25 минут. Видно нам было великолепно, окна были отворены и мы свободно любовались царским семейством и блеском всей роскоши обстановки царского поезда. Государь ехал на белой лошади; мне не удалось хорошенько рассмотреть его, но зато я отлично видел Императрицу, ехавшую в роскошной золотой карете вместе с маленькой дочерью. (...)

Благодарение Богу (...) без четверти 8 вечера 16 августа [1885 года] в пятницу у нас родился второй сын Сергей! (...) В воскресенье 18 августа Сережу окрестили. (...) Священник крестил наш московский от [церкви] Грузинской Божией Матери. <..>

31 Декабря 1885 года. Год кончается! Лично я, кроме хорошего, о кончающемся годе [ничего] сказать не могу. Благодаря Богу, все близкие мне были здоровы и все в семействе у нас хорошо. Родился второй сынишка Сергей, хорошенький мальчик; ему теперь четыре с половиной месяца и для своего возраста он достаточно велик и развивается, как следует, в последнее время стал смыслить, смеется и дает ручки. Коля растет и смышленеет не по дням, а по часам. Говорит решительно все и по-русски и по-немецки - вообще он развит не по своим летам, ему в январе будет три года, а между тем ему легко дать пять лет. Физически он здоров и довольно прыток, ростом ко мне. (...) Он очень любит свою маму, меня несколько поменьше. Со своей бабушкой он также большой друг, а о няньке и говорить нечего: и она его и он ее обожают".

Интересны записи, посвященные работе городской думы тех времен. 3 декабря 1888 года избирали думских гласных. А. С. Капцов прошел пятнадцатым по списку. В дневник вшита вырезка из газеты, где приведен полный перечень состава Московской городской думы. В нем значатся такие известные люди, как братья Бахрушины, братья Мамонтовы, Прохоров, Гучков, граф Коновницын, Гартунг.

В 1888 году в семье родился третий сын - Михаил.

"6 мая 1892 года. 1 мая в 2 часа дня было торжественное открытие нового помещения думы. Служил митрополит, был Великий князь Сергей Александрович с супругой и вся знатная Москва. (...) Вчера в первый раз было заседание в новой думе в ее большом зале. Алексеев, открыв заседание, заявил что он счастлив, что первым делом может объявить думе заявление гласного А. С. К[апцова], в котором тот представляет в думе 190 тыс. на устройство и содержание училища в память С. А. Капцова на 250 мальчиков (ныне - московская муниципальная гимназия N 1520 имени Капцовых. - К. К.). Предлагая принять это пожертвование, Алексеев предлагает думе постановить, чтобы в училище совершать ежегодно панихиды по усопшему С. А. в день его кончины 4 марта и в день именин 25 сентября и, кроме того, благодарить пожертвователя. Дума предложения эти приняла и благодарила меня.

11 мая. Сегодня отвез в Управу 80 т. кредитными и 110 т. 4 1/2 % Курско-Киевсой ж/д. Чичагов должен поправить чертежи, и уговорились вскорости приступить к постройке, чтобы открыть два первых класса в августе. (...)

1895 год. Июня 12 на даче у Собашниковых в Жуковке (почерк уже явно не Александра Сергеевича. - К. К.). Прошло уже более трех лет, как я не заглядывал в эту тетрадь. С тех пор воды утекло много, зрение мое совершенно исчезло и здоровье также постоянно ухудшается". Далее описываются поездки к докторам в Харьков, Киев, Гурзуф, Берлин, Париж, Ниццу. Лечение успеха не имело. Александр Сергеевич Капцов скончался в 1897 году и был похоронен в Новоспасском монастыре. Его могила, как и все кладбище, не сохранилась.

+   +  +

После смерти А. С. Капцова семейным делом стала управлять его вдова Анна Михайловна - потомственная почетная гражданка, получившая впоследствии звание "купчиха 1-й гильдии".

В первую очередь она исполнила пункт завещания мужа, где тот просил передать деньги на расширение Алексеевской психиатрической больницы. Анна Михайловна передала 82 тысячи рублей, на которые в 1897-1898 годах был построен и полностью оборудован отдельный больничный корпус. Капцовский корпус существует до сих пор в Психиатрической клинике N 1, до недавнего времени носившей имя П. П. Кащенко (в настоящее время этому старейшему медицинскому учреждению возвращено имя ее создателя - московского купца и городского головы Н. А. Алексеева).

В 1900 году Анна Михайловна покупает фабрику купцов Кондрашевых во Фрязино. Здесь в сохранившемся до сих пор трехэтажном кирпичном здании в 1901 году началось производство шелковых тканей. Новая фабрика стала фундаментом дальнейшей предпринимательской деятельности семьи Капцовых и градообразующим предприятием Фрязино. После национализации работа фабрики прекратилась, ненадолго возобновившись в период нэпа; в 1934-м на ее основе создается завод "Радиолампа".

У меня нет прямых доказательств того, что А. М. Капцова напрямую финансировала российские революционные партии, но совершенно ясно, что без ее ведома они не могли бы, например, использовать здание Капцовского училища в своих целях. Так, 10 марта 1898 года в нем состоялось собрание членов московского "Союза борьбы за освобождение рабочего класса", на котором был избран первый московский комитет РСДРП. Во время событий 1905-1907 годов в училище устраивались всякого рода массовые акции. Среди них выделим прошедшее 25 сентября 1905 года собрание бастующих типографских рабочих - именно их забастовка и послужила началом всеобщей политической стачки. В период декабрьских боев Анна Михайловна в здании училища организовала лазарет для раненых дружинников. После всех событий она, опасаясь репрессий со стороны властей, уехала за границу, где в то время учились два ее сына - Сергей и Михаил. Анна Михайловна побывала в Германии, Франции, Австро-Венгрии, Италии, Иерусалиме, Египте и вернулась в Москву вместе с Сергеем в 1908 году. О дальнейших ее связях с социал-демократами в период до Февральской революции ничего неизвестно, но с марта 1917 года в Капцовском училище расположился МК РСДРП(б), а также редакции газеты "Социал-демократ" и журнала "Спартак".

В 1912-1914 годах Анна Михайловна надстроила дом N 3 в Большом Афанасьевском переулке и оборудовал там для старшего сына Н. А. Капцова радиоэлектронную лабораторию. По пока еще не проверенным сведениям, в годы первой мировой войны в этой лаборатории было налажено производство радиостанций для действующей армии.

+   +  +

Средний сын А. С. и А. М. Капцовых Сергей Александрович (1885-1932) в 1895 году поступил во 2-ю Московскую гимназию, которую окончил с золотой медалью в 1903 году. Осенью того же года он стал студентом физико-математического факультета Московского Императорского университета, где отучился три семестра, после чего весной 1905 года поступил в Гейдельбергский университет на естественное отделение. Там под руководством профессора Бюели он занимался научными исследованиями и вернулся в Москву в марте 1908 года.

С этого времени к линии Капцовых присоединяется линия Брашниных, происходивших из крепостных крестьян деревни Дубровка Богородского уезда Московской губернии. Я не буду сам излагать их историю, а приведу запись рассказа Натальи Павловны Брашниной (1864-1959) о своей семье, сделанную в середине 1950-х годов моим дедом С. А. Капцовым:

"Иван Петрович Брашнин был единственный сын крестьянина деревни Дубровка (позднее село Крестовоздвиженское) в трех верстах от города Орехово-Зуево. Его отец, Петр Васильевич Брашнин, работал ткачом на шерстяной фабрике в Москве, но среди дубровских крестьян было немало ткачей и моталок, которые работали у себя на дому. Когда сын подрос, Петр Васильевич тоже завел свой стан, купил шелку и они с Иваном Петровичем у себя в избе стали ручным способом ткать канаус. Были они люди трудолюбивые и "занималистые" (предприимчивые). Начинали с маленького. Сработанный товар Иван Петрович сам возил на лошадях в Москву. Сначала поставлял кому-то, потом снял уголок в чужом амбаре для склада, стал выдавать шелк в работу на дом другим дубровским ткачам и начал приторговывать с грошей. Со временем он построил и оборудовал небольшую фабрику, которую через несколько лет закрыл, организовал в Дубровке раздаточную контору и, арендовав в Москве помещение в Теплых рядах, повел оптовую торговлю шелковым товаром. Он довольно быстро разбогател, купил дом в Малом Дровяном переулке и стал уже постоянно жить в Москве.

Женат Иван Петрович был дважды. От первой жены, дочери фабриканта из Павловского Посада Анны Андреевны Лабзиной, у него были три дочери - Надежда, Мария, Евдокия - и сын Иван, самый младший. (...) Оставшись вдовцом, [он] женился второй раз - на вдове Елизавете Александровне Гараниной, урожденной Карташевой. От второго брака детей у него не было.

К тому времени, когда я стала невесткой Ивана Петровича, все три его дочери уже вышли замуж и жили отдельно от отца. В семью Брашниных я входила с 17 лет, да и мужу моему Ивану Ивановичу едва исполнился 21 год.

Семья была строгая, на первом месте - послушание и подчинение. Иван Петрович был человек серьезный, не веселый, не шутливый, даже суровый, очень деловитый. Следил, чтобы больше сидели дома, зря денег не тратили, копейку берегли. Часто говаривал: "Без денег мы никому не нужны". Лишних расходов боялся, но на нужное не скупился. Сына отдал в дорогую школу - Практическую Академию коммерческих наук, а сам учился грамоте у дьячка. Тому же сыну внушал брать жену небогатую, не балованную, чтобы не зазнавалась, своих порядков не заводила, а главное, чтобы "не зависеть от грошей бабы". Жили сытно, дом - полная чаша, но просто: никаких разносолов, никаких новшеств в обиходе Иван Петрович не признавал, учил довольствоваться необходимым. Внучат любил, с маленькими нянчился, а подрастать стали - был взыскателен, заботился, чтобы привыкали жить скромно, тревожился, как бы их не избаловали: "Избалуете - камень им на шею навесите, выплывай потом в море житейском". (...)

В молодости Иван Петрович был очень набожным, усердно посещал церковные службы, каждую Страстную исповедывался и причащался. Когда возил товар в Москву, обязательно заезжал к Иверской приложиться и поставить свечу рубля в три (чем больше жертва, тем больше пользы). Однако с годами это его уже не удовлетворяло, он начал критиковать церковные порядки, стал колебаться в своих верованиях, а потом и совсем отказался от прежних понятий. Этому много способствовало и одно обстоятельство. Как-то книгоноша, продававший духовную литературу, принес ему (может быть, и не случайно) переписанное от руки (...) одно из запрещенных тогда сочинений Льва Толстого. Оно произвело на Ивана Петровича большое впечатление. (...) Он захотел прочесть и другие сочинения Толстого о религии, разыскивал их, поручал своему приказчику Заикину их переписывать". Далее И. П. Брашнин познакомился и с самим Толстым, с которым не раз беседовал. В итоге "Иван Петрович совершенно изменил свой образ жизни, перестал ходить в церковь, не говел, потерял веру в святых и чудеса, не признавал икон. (...) Однако других к своим новым взглядам не принуждал, а приказчиков даже гонял в церковь, чтобы не баловались. Он отказался от мяса, сделался вегетарианцем, не курил, не брал в рот ни капли вина, хотя раньше выпивал и даже до запоя. (...)

Однако в семье и среди родных Иван Петрович не встречал сочувствия своим взглядам. Свекровь, женщина прямая и резкая, считала его "толстовство" чудачеством, спорила с ним и позволила, например, снять в спальне только те иконы, которые принадлежали ему до их свадьбы. Перед смертью [он] (...) завещал хоронить его не по-церковному, но воля его не была исполнена. (...) Ивана Петровича отпели по-православному в церкви и похоронили на кладбище Покровского монастыря".

По рассказу Ирины Васильевны Ватагиной - дочери народного художника СССР, скульптора-анималиста В. А. Ватагина (близкого друга семьи С. А. Капцова, в настоящее время - руководителя иконописной школы при московском храме святителя Николая в Кленниках на Маросейке), первым к Екатерине Ивановне Брашниной (дочь И. И. и Н. П. Брашниных, 1888-1975) сватался Николай Александрович Капцов, но он ей не понравился и получил отказ. В конце концов ее выбор пал на Сергея Александровича. Свадьба С. А. Капцова и Е. И. Брашниной состоялась 4 мая 1908 года, а 13 июня следующего года у них родилась дочь Нина. После свадьбы Сергей Александрович оставляет Гейдельбергский университет и начинает строительство дома для своей семьи. Проект этого изумительного по красоте особняка, возведенного в 1908 году на Садово-Сухаревской улице (N 5), выполнил известный архитектор Ф. О. Шехтель. Здесь Сергей Александрович, Екатерина Ивановна и их дети Нина и Александр счастливо прожили до февраля 1918 года. Потом, судя по документам, особняк пришлось продать и на вырученные деньги купить 6-комнатную квартиру в доме N 4 по Большому Афанасьевскому переулку. В 1920-х годах Капцовых "уплотнили", оставив им три комнаты. В 1974-м потомки Капцовых отсюда выехали, так как дом был передан Генштабу.

А тогда, в 1911-1914 годах, Сергей Александрович организовал мастерскую, в которой на шасси автомобилей "Опель" и "Мерседес" ставил кузова своего производства и продавал эти автомобили состоятельным москвичам. Он ходатайствует о возвращении в Московский университет на физико-математический факультет, куда зачисляется 28 сентября 1911 года. Сергей Александрович состоял в Русском Императорском автомобильном обществе. В сентябре 1912 года он участвовал в гонке Санкт-Петербург-Москва-Севастополь на автомобиле марки "Мерседес 10/20 PS" и получил Императорский приз за первое место для IV категории.

В первые же дни войны с Германией С. А. Капцов ушел на фронт. Согласно его послужному листу, с октября 1907-го по декабрь 1908 года он проходил военную службу в 1-й Московской инженерной дистанции, где получил чин кондуктора I класса (младший инженер-механик). Всю войну Сергей Александрович был в действующей армии. Одна из открыток, адресованных ему, надписана так: "410-й пехотный полк, шофферу Сергею Александровичу Капцову". Со службы его уволили 11 апреля 1918 года с удостоверением Московского уездного воинского революционного штаба о том, что он "состоял (...) в штабе 4-й армии". В августе 1918 года Сергей Александрович начинает служить в советских учреждениях, в частности, с апреля 1919 года - в Чрезвычайной комиссии по снабжению Красной Армии (впоследствии - Совет военной промышленности при Чрезвычайном уполномоченном Совета Обороны по снабжению Красной Армии и Флота). 1921 годом помечен документ, подписанный председателем ВСНХ П. А. Богдановым:

"Тов. Капцову Сергею Александровичу.

Постановлением Президиума ВСНХ от 25 июля 1921 г. Вы назначены заместителем председателем Главного Управления горной промышленности. Ввиду этого предлагаю Вам сдать дела по занимаемой Вами в настоящее время службе и приступить к исполнению возложенных на Вас обязанностей в Главгорпроме".

Сергею Александровичу выдают пропуск в Кремль на заседания Малого и Большого Советов Народных Комиссаров и Совета Труда и Обороны. 3 октября 1921 года он получает мандат, дающий ему право посещать ГОХРАН. В этой должности С. А. Капцов пробыл до 15 января 1923 года. В приказе об его увольнении по собственному желанию, подписанном тем же П. А. Богдановым, сказано: "Отмечая ценную работу С. А. Капцова в деле восстановления промышленности, от имени Президиума ВСНХ выражаю ему благодарность".

Далее С. А. Капцова назначают председателем Распорядительного комитета Московской товарной биржи, затем он становится членом правления Первого Московского Общества взаимного кредита, где работает до 20 августа 1926 года, являясь служащим и не получая никаких дивидендов. Через месяц его арестовали и до мая 1928 года держали во внутренней тюрьме ГПУ на Лубянке, в Бутырской и Таганской тюрьмах. К подобному повороту событий Сергей Александрович, в общем-то, был готов, принимая во внимание наступившее "расстройство дел" и "окончательный крах" Общества. "Я имел основание опасаться жалоб в прокуратуре от пострадавших членов, (...) однако ареста со стороны ГПУ по обвинению в противогосударственных преступлениях, конечно, не ожидал".

Суд состоялся только в марте 1928 года. Сергей Александрович обвинялся по статье 58-7 УК РСФСР. Начинал процесс судья В. Южный, заканчивал председатель Судебной коллегии Верховного Суда СССР Ульрих. 13 апреля 1928 года объявили приговор: расстрел. За Капцова вступились его бывшие сослуживцы, направившие председателю ВЦИК М. И. Калинину обращение, которое подписал и П. А. Богданов. 25 апреля 1928 года высшую меру наказания заменили десятью годами ИТЛ. Вскоре после прибытия в лагерь Сергей Александрович был расконвоирован и приезжал в Москву в командировки. Кстати, и похоронен он в Москве на Пятницком кладбище.

Позже удалось найти в архиве ФСБ его дело. Для меня было очень важно выяснить, что послужило поводом для ареста и осуждения Сергея Александровича Капцова, так как, по словам деда, речь тогда шла о каких-то финансовых махинациях, которые он "совершал в период службы в Обществе Взаимного Кредита". Дед никогда этому не верил и оказался прав. Фабула обвинения составлена следующим образом: "Создание тайных обществ для помощи политзаключенным, финансирование этих обществ и организация побегов политзаключенных".

+   +  +

Мой прадед Александр Сергеевич Капцов (1911-1981) учился в школе N 17 ХОНО на Пречестенке (здание сохранилось). Вот записи из его дневника того времени, когда арестовали и судили С. А. Капцова.

От 7 февраля 1926 года: "Я был в субботу на свидании, папа выглядит также, только прядь черных волос по его бороде становится уже и уже. Он очень сильно поседел. В простенке из Таганской тюрьмы я нашел себе письмо. Я ему писал несколько писем, и это ответ. Единственное, чем идет сейчас мое воспитание, это письма папы. В остальном, не считая вечных пререканий с мамой, я иду сам. Как это трудно - чувствовать ответственность за себя и свои поступки".

От 4 апреля 1928 года: "Начало суда. Был на папином допросе. Говорил папа замечательно. Эх, если б я мог так говорить. Теперь почти всех допросили. Осталось 7 человек. Судит Ульрих (заболел, может быть, дипломатически В. Южный), скоро приговор, и я, должно быть, сын уголовного преступника, а может быть, контрреволюционера".

После окончания школы Александр Сергеевич как "сын врага народа" не имел права поступить в вуз. Жилось семье трудно. Пришлось устраиваться на работу. "Сейчас [я] ученик по найму - слесарь. Не знаю, как вынес я это лето. Работал по 9-10 часов, работал ночами, купаясь в нефти и масле. (...) Иногда день напролет - бетонишь. Цемент разъедает кожу, (...) сухая кожа трескается до крови. Иногда приходилось весь день работать в кузнице с 15-ф. кувалдой; и когда я приходил домой, то все тело, казалось, сделано из свинца, как будто не я ковал железо, а мое тело лежало на наковальне и по мне били молотом. (...)

Для того, чтобы быть среди рабочих не племянником Б. И. Бр. (Борис Иванович Брашнин) - фабрикантом и т. д., а товарищем, я должен был вращаться в их среде, а там "вино" и "рабочий класс". Мне приходилось пить в их компании, чтобы не смотрели на меня косо, что[бы] я был "их" с ног до головы. (...)

Я - рабочий. Звучит фальшиво, но это так. Сын контрреволюционера, приговоренного к смертной казни - высшей меры социальной защиты, - я раб-кор. Буржуй-редактор или пом-кор. стен-газа при ячейке нашей фабр. Это все - действительность!!"

В феврале 1928 года прадеда уволили - формально "за недостатком работы", а фактически - по доносу, что он сын фабриканта и работает только для того, чтобы попасть в вуз.

"27 в ночь случился крах. Арестовали всех Брашниных. Это значит, рухнула последняя наша опора. Нина (сестра. - К. К.) будет без работы. Я без работы. Мама наполовину сошла с ума. Этот арест меня встряхнул. Я ждал, чтобы она, работа, сама пришла бы мне в руки. Но теперь я проснулся".

Начались мытарства. Александр Сергеевич ходил по друзьям, по знакомым - тщетно. Работы не было. Тем не менее, он выкраивал время на учебу в рабочем университете молодежи (РУМ). Наконец удалось устроиться в мехпарк Гордорстроя Моссовета. Оттуда Александр Сергеевич в 1935 году добровольцем ушел в РККА и уехал на Дальний восток, где служил сначала шофером, а потом механиком и заведующим гаражом на Минусинском тракте. По возвращении в Москву его направили шофером на базу НКЗ СССР. Одновременно он учился в МАДИ, и в 1938-м ушел на преподавательскую работу.

В 1932 году прадед вступил в партию, но в 1934-м был исключен во время чистки как сына врага народа.

+   +  +

Здесь я нахожу уместным кратко рассказать о Сахаровых - такова фамилия моей прабабушки Александры Петровны Капцовой.

У инженер-генерала Вячеслава Петровича Сахарова (1853-1915) было семеро детей. Старший сын Петр Вячеславович (1879-1946) во время первой мировой войны имел чин инженер-полковника; между февралем и октябрем 1917 года получил звание инженер-генерала. Уже в феврале 1917-го он стал служить у красных. Со своим другом, тоже инженер-генералом царской армии Д. М. Карбышевым, будущим Героем Советского Союза, П. В. Сахаров создавал советские саперные войска. Брат же его, Константин Вячеславович (1881-1941), полковник Генерального штаба, ушел к белым, возглавлял у Колчака армию, фронт, наконец, все колчаковские войска. Эмигрировал в Германию, где и скончался в феврале 1941 года. Петр же Вячеславович с весны по осень 1919 года был начальником военно-инженерных войск Восточного фронта Красной Армии и строил оборонные сооружения по всему театру военных действий: от Камышина на юге до Казани на севере, от Пензы на западе до Челябинска на востоке. Судьба остальных братьев и сестер Сахаровых мне пока неизвестна.

+   +  +

В 1938 году Александр Сергеевич Капцов женился на дочери Петра Васильевича Сахарова Александре Петровне (1916-2001). В апреле 1941 года у них родился сын Сергей. А уже 21 июля, в день своего рождения, Александр Сергеевич ушел в Народное ополчение. Сборный пункт ополченцев Киевского района располагался в здании школы N 59 (бывшей Медведевской гимназии) в Староконюшенном переулке. Судя по сведениям, которые мне удалось собрать, прадед в составе 21-й ополченской дивизии, переформированной впоследствии в 173-ю стрелковую, в сентябре 1941 года вступил в бой с немцами в районе Вязьмы. К 1 октября дивизия с боями достигла Кирова, где попыталась организовать оборону. Из боевой характеристики на командира 313-й дивизионной автороты подвоза А. С. Капцова:

"Тов. Копцов (так в тексте. - К. К.) служит в дивизии с начала мобилизации непрерывно. (...) Во время отхода дивизии в октябре 1941 г. своим личным руководством обеспечил вывод всего транспорта без потерь; имея старый изношенный транспорт, обеспечил для дивизии подвоз всех видов довольствия. Тов. Копцов - инженер-практик, преподаватель автодела по образованию - систематическими занятиями добился повышения тех-грамотности водительского состава.

Волевой командир, военно-технически грамотный, дисциплинированный, взысканий не имеет, неоднократно получал благодарности по службе".

Характеристика подписана заместителем командира дивизии по тылу, интендантом 2 ранга Антоновым 13 ноября 1942 года.

Отступая, дивизия с боями прошла через города Ухобичи, Старица, Белев. Короткий отдых, марш к Кашире и 27 ноября - встречный бой с танками Гудериана. Потом последовало наступление наших войск, освобождение городов Мордвес, Венев, поворот на Запад, бои за освобождение Алексина, Полотняного завода и Зайцевой горы. Это уже февраль 1942 года.

В августе 1942-го после пополнения личного состава и ремонта техники 173-ю стрелковую дивизию перебрасывают под Сталинград. В ходе Сталинградской битвы она сражалась в районе Котлубани. А. С. Капцова наградили медалью "За оборону Сталинграда". Затем автомобильную роту, которой он командовал, передали в состав 10-го танкового корпуса. От Воронежа, где в марте 1943-го началось наступление Красной Армии, корпус с боями прошел до Прохоровки и в июле участвовал в самом большом за всю историю танковом сражении. 10 июля приказом командующего бронетанковыми войсками Воронежского фронта А. С. Капцов был награжден орденом Красной звезды. Дальше был Днепр, бои на Букринском плацдарме. Стяжавший в этих боях наименование Днепровского, 10-й танковый корпус двинулся через уже освобожденный Киев на Житомир и Корсунь-Шевченковский. По завершении Корсунь-Шевченковской операции А. С. Капцова направили в 1-ю польскую армию, присвоив ему звание "инженер-кептн Войска Польского". Фотография запечатлела "инженер-кептна" Капцова, начальника полевого армейского склада, с начсоставом на фоне армейских пожарных машин его конструкции, изготовленных в полевых условиях. В служебной характеристике, подписанной заместителем командира округа Шленок по тылу, сказано: "Тов. Капцов - решительный и смелый командир. Выполняя задание в целях скорейшей доставки грузов в период боевых операций, не считаясь с опасностями для жизни, ездил на машинах днем и ночью в районах и шоссейных дорогах, где бродили разбитые немецкие банды. За выполнение боевых заданий по обеспечению войск Капцов награжден орденом Отечественной войны 2-й степени и представлен к награде Польской Демократической Республики - серебряному "Кресту Заслуги".

Окончил войну А. С. Капцов в Берлине. Оттуда 9 августа 1945 года он писал жене:

"Все меняется, как в калейдоскопе. Только что слушал сообщение об объявлении войны Японии! Опять кровь, опять жертвы, но все это необходимо - надо покончить с фашизмом раз и навсегда, иначе все время будут войны!

Что будет с нами: думаю, должны отозвать, ведь здесь весь цвет нашей армии. Бросят нас на Восток - трудно сказать, но буду ждать завтрашнего дня: теперь опять сводки Информбюро, опять, затаив дыхание, будешь ловить название городов и местечек. Знаешь, мне кажется, что с Японией быстро покончат. Когда я уходил на Отечественную войну, я трезво смотрел и говорил, что война будет долго. (...) Теперь сердце подсказывает, что скоро со страной восходящего солнца будет покончено! И придется вспомнить и Порт-Артур, и проданную КВЖД, и Сахалин!

Пускай будет так!"

Александр Сергеевич подал рапорт с просьбой о переводе его в Красную Армию и 17 октября 1945 года уехал на Родину. О его прибытии домой вспоминает мой дед, Сергей Александрович Капцов, которому тогда исполнилось четыре года:

"Мы жили в кв. N 5 д. N 4 по Большому Афанасьевскому переулку. Из 8 комнат этой квартиры, которую купил С. А. Капцов в 1918 г., нам осталось 3 комнаты. В кабинете С. А. жил Михаил Михайлович Коренев (1889-1980, первый учитель и воспитатель А. С. Капцова. - К. К.). Следующая комната была бывшая гостиная, которая разделялась шкафами на три части. В одной части, с одним окном, жил я с мамой. Во второй жила Котя (так в семье называли Е. И. Капцову. - К. К.), а в темном углу жила прабабушка Наталья Павловна Брашнина. Кто меня вытащил из кровати, не помню, но я прекрасно помню страшного, небритого, в шинели и в квадратной фуражке, мужика, у которого я оказался на руках. Рядом стояли плачущая мама и Котя. (...) Мама молча плакала, а Котя все время говорила: "Сережа - это твой папа". Тут появилась прабабушка, которая, несмотря на житье в дальнем углу, была непререкаемым авторитетом. Я прекрасно помню ее слова: "Шурик, благословен Господь (может быть, благословил), ты вернулся живой и невредимый. Сережа, ты давно просил, чтобы я тебе разрешила спать со мной на сундуке. Пришло время тебе уйти, а ты, Аля, должна принять своего мужа, вернувшегося с фронта, как мы принимали своих мужей".

На следующее утро я проснулся под громкое шушуканье. Прабабушки не было в своей кровати. Я слез с сундука и через занавески между шкафами пролез к Коте. (...) В комнате был накрыт большущий стол. Во главе стола было поставлено два кресла. Вот мы уселись. (...) В это время из дверей вышли мама и совершенно мне незнакомый абсолютно чисто бритый и гладко причесанный мужик. Они держались под руку. А сзади тетя Нина несла большую свечу. Это свеча сохранилось до сих пор. Папу и маму посадили в те самые кресла. Свечу поставили на середину стола. (...) Я прекрасно помню Котины слова: "Сегодня счастливейший день в моей жизни. Второй раз со страшных войн возвращается мой любимый человек, живым. Первым был мой Зюр (семейное прозвище ее мужа С. А. Капцова. - К. К.). Вторым вернулся его сын, мой Шурик". Прабабушка Наташа ее перебила: "У тебя есть внук, второй Зюр - Сережа. Так, что сегодня мы во имя Господа будем праздновать жизнь и счастье младшего Зюра - Сережи". После этого ворвались Дормодихины (соседи по квартире), вслед за ними - Сергей Яковлевич (тоже сосед). Постоянные звонки в дверь, куча народа... Моя прабабушка, Наталья Павловна Брашнина, проводила меня в свой угол, постелила мне постель на сундуке, переодела меня в ночную рубашку и сказала: "Брашниных и Капцовых уничтожить невозможно..."