Карандашом, резцом и кистью 

Москва - источник вдохновения

Москва, ее замысловато изогнутые улицы, архитектура, жизненный уклад властно притягивали к себе мастеров живописи разных эпох. Целую выставку можно было бы устроить только из картин, запечатлевших Покровский собор на Красной площади, - храм с потрясающей архитектурой и колоритом, ставший одним из самых популярных мотивов для художников.

На протяжении всей своей истории город менял облик, что неоднократно засвидетельствовано на полотнах живописцев - Ф. Алексеева, В. Сурикова, В. Поленова, А. Лентулова, А. Рябушкина, А. Васнецова и многих других, - но здесь же нашла отражение и неизменная духовная его сущность. У каждого из этих художников были разные побудительные мотивы для создания произведений о Москве. Чье-то воображение рисовало картины далекого прошлого московской жизни, кто-то видел театральность ее бытовых сцен, кого-то привлекали неповторимые интонации городского фольклора. Но всех их объединяла горячая любовь к Москве. Вот уж подлинно - вечный источник вдохновения! В результате, если сегодня собрать все это вместе, можно проследить историю Москвы от ее основания до дня нынешнего.

Замечательный русский живописец, график, археолог А. М. Васнецов (1856-1933) много труда и вдохновения отдал воссозданию облика старой Москвы. Историей дышат даже сами названия его плотен и рисунков: "Улица в Китай-городе", "На рассвете у Воскресенского моста. Конец XVII века", "Москворецкий мост и водяные ворота Китай-города. Середина XVII века", "Всехсвятский Каменный мост. Конец XVII века", "Гонцы. Ранним утром в Кремле. Начало XVII века", "Москва XVI века"... Он писал:

"Многие задают мне вопрос: почему я занялся старой Москвой и так увлекся ею? На это трудно ответить. Может быть, потому, что я люблю все родное, народное, а старая Москва - народное творчество в жизни прошлого. Может быть, повлияло и то, что, очутившись в Москве в 1878 году после деревенской жизни в селе Быстрице - месте моей учительской деятельности, был поражен видом Москвы, конечно, главным образом Кремлем. Жил неподалеку от него, на Остоженке, и любимыми прогулками после работы было "кружение около Кремля"; я любовался его башнями, стенами и соборами. Но едва ли не главной причиной было то, что я вообще люблю науку: собирать материал, классифицировать факты, изучать их и т. д., в данном случае факты археологического значения. Все это, вероятно, и послужило главной причиной тому, что для всех интересующихся искусством на мне написано: "Старая Москва".

Однако при всей своей приверженности к научной точности и документальности, Васнецов никогда не забывал, что "помимо одного исторического материала важно нечто другое, что дает возможность проникать в (...) прошлое. Это способность чисто творческая, где воображение и представление руководят работой художника в большей степени, чем какой бы то ни был материал".

Именно творческое вдохновение подсказало Васнецову решение одной из его лучших акварелей - "Площадь Ивана Великого в Кремле" (1903), подкупающей удивительно радостным, бодрым ощущением зимнего дня. Легкий, сверкающий белизной свет лежит на домах и колокольнях. Едут сани и пестрые возки, толкуют между собой важные бояре в высоких меховых шапках, скачет на палочке оборванный нищий-юродивый... И все это - на фоне великолепной древнерусской архитектуры, празднично-торжественной и величавой.

Наиболее излюбленная тема исторического цикла работ А. М. Васнецова - Москва XVII столетия - эпохи, которую он изучал и любил больше всего. Однако в целом временной охват у этого художника-ученого был, конечно, более широким. Так, в 1920-х годах им создавалась серия акварелей с видами Кремля, начиная со строительства первых деревянных стен и кончая расцветом кремлевской архитектуры ХVII века.

+   +   +

В начале XIX века многие панорамы тогдашней Москвы (в том числе и "допожарной") и ее архитектурные памятники с документальной точностью и с высокой поэтичностью запечатлел М. Н. Воробьев (1787-1855) в таких полотнах, как "Вид Кремля со стороны Устьинского моста", "Ивановская площадь в Кремле с видом на Замоскворечье", "Вид теремов и церкви Спаса на Бору", "Вид Московского Кремля со стороны Каменного моста" и другие.

+   +   +

Яркий и многогранный образ современной ему Москвы создал в серии живописных работ "первый мастер городского пейзажа" Ф. Я. Алексеев (1753 или 1754-1824). Их названия говорят сами за себя: "Красная площадь в Москве", "Вид Кремля и Каменного моста с набережной Москвы-реки", "Вид внутри Кремля со Спасской башней", "Вид на Воскресенские и Никольские ворота от Тверской улицы"... "В московских работах 1810-х годов [он] сумел добиться полного слияния в пейзажном целом архитектуры, пространства и стаффажа, открыв путь бытовому жанру в русской живописи" (Москва. Энциклопедия. М., 1997).

+   +   +

"Гравюра Л. Габриэля "Вид Кремлевского строения и его окружностей в Москве" (1800-е годы) изображает панорамный вид на Кремль, с доскональной точностью передающий особенности Кремля и жизнь Китай-города. Сама набережная была построена после 1790 года, когда ее берега укрепили деревянными подпорными стенками. Справа каменная стена Китай-города (1535-1538) между Москворецкими воротами и полукруглой Глухой Безымянной башней, вдоль нее каменные мучные амбары для хранения хлеба, которые привозили в город по Москве-реке. За стеной находилось Зарядье, один из районов Китай-города, где в XVIII веке в основном селились мелкие торговцы и ремесленники. Слева виден легкий деревянный Москворецкий мост; ежегодно после половодья он заново возводился по сваям, и только в 1833 году были установлены надежные каменные опоры" (Скорняков Н. Старая Москва глазами современников).

+   +   +

"Свадебный поезд в Москве" и "Московская улица XVII века" художника А. П. Рябушкина (1861-1904) решены в ярком декоративном стиле. Жизнь старой Москвы представлена тут в виде сказочного действа. Легкая цветная палитра красок завораживает, вызывает ощущение праздника. Все это, по Рябушкину, - характерные особенности московской жизни XVII века.

+   +   +

Картина А. П. Попова-Московского "Москва. Берег Яузы" - одна из первых, изображающих пригород тогдашней Москвы. Как и пейзажи И. И. Шишкина и А. К. Саврасова, она является одним из художественных свидетельств того, какой была природа вокруг Москвы XIX века.

+   +   +

"Где Вы найдете в России такие типы (...) тут и Островский, и Гоголь, и Тургенев, и Толстой - все собрано воедино. Смотри и наблюдай (...) за русской жизнью на каждом шагу. (...) Для нас, русских жанристов, Москва - клад", - говорил живописец-передвижник И. М. Прянишников (1840-1894). Он внес в московский пейзаж жанровую сцену, сосредоточив внимание прежде всего на обитателях города. Примерно то же, хотя совершенно иначе, происходит в драматических произведениях В. И. Сурикова (1848-1916) "Утро стрелецкой казни" и "Боярыня Морозова". И здесь люди отодвигают Москву на второй план, и, тем не менее, Москва остается. "Русская история, русские XVII века так и живут, так и дышат у него в картинах. Глядишь на картину, и чувствуешь себя перенесенным в тогдашнюю Москву, чувствуешь себя среди тогдашнего люда. Какое во всем тут богатое разнообразие характеров, чувства, настроений, какая рознь умственного развития. Истинная толпа народная, истинная великая масса людская, с сотней душевных оттенков и способностей", - писал В. В. Стасов о суриковском полотне "Боярыня Морозова".

+   +   +

"Своеобразие московской школы касалось глубоко содержательных тенденций ее искусства. Провинция или, еще шире, многообразная жизнь России определяли характернейшие мотивы московской живописи: в Москве обретала особые оттенки и проходила особые пути так необычайно широкая национальная тема, значение которой все более повышалось в искусстве начала ХХ века" (Поспелов Г. Г. "Бубновый валет".

Рассказывая о работе одного из основателей объединения московских художников "Бубновый валет" А. В. Лентулова (1882-1943) над картиной "Василий Блаженый", М. А. Лентулова говорила о восхищении мастера знаменитым московским храмом, о его желании увидеть собор "как бы сразу отовсюду, со всех сторон". "Десятки раз ходил он кругом него, запоминая его причудливые ракурсы", стараясь "передать эту сказочность, эту безудержную фантазию формы и цвета". Сам Лентулов вспоминает об истоках картины, в которой "пестрые, как Петрушки, купола чередуются с наклеенными блестящими цветными бумагами". В колорите храма художник улавливал фольклорную ноту, восходящую к "русско-азиатскому по своему духу".

И. И. Машков (1881-1944), другой представитель "Бубнового валета", в картине "Вид Москвы. Мясницкий район" также отдал дань свободной живописной трактовке.

Русское народное творчество вдохновляло еще одного члена объединения А. В. Куприна (1880-19670). Он писал в дневнике: "Проходил Камер-Колежским валом. Красивые развалюшки, деревянные домики. Все сильно по цвету. Москва удивительно колоритна. Чтобы покрасить эти деревянные домики какими-то красками, охрами, зеленой медянкой, мумией и ультрамарином, нужна любовь к цвету. Словом, Москва, простая деревянная Москва, вернее, пригород ее, обнаруживает громадный живописный темперамент русского человека. Вспомним деревянные игрушки, лубки, лари и посуду. Вот домик, окрашенный медянкой, там далее - огненно-рыжий, за ним - синий-ультрамариновый, далее - сарай с зеленой крышей, еще дальше - маленький белый с одним окном, за ним черный с оконными рамами и ставнями лимонно-желтыми и кармино-фиолетовой крышей, и, наконец, кирпичная полуразвалина кузницы".

Представитель символизма Н. П. Крымов (1884-1958) вносит в городской пейзаж элементы романтизма. Своей картиной "Московский пейзаж. Радуга" он приглашает зрителей войти в пространство чистого после дождя города с радугой над ним. В его впечатлении звучит откровенно детское восприятие жизни.

Подобные же ощущения подвигли К.А. Коровина (1861-1939) на написание полотна "Москворецкий мост" с развернутой панорамой Кремля.

Живописец-монументалист А. А. Дейнека (1899-1969) в произведении "Окраина Москвы. Ноябрь 1941 года" решает драматическую задачу создания образа города-воителя, ощетинившегося противотанковыми заграждениями в готовности отразить врага.

+   +   +

Наш современник, народный художник СССР П. П. Оссовский в своей книге "Записные книжки художника" вспоминает:

"Как-то в мастерской мне попалась на глаза репродукция с пейзажа великого испанца Эль Греко. На ней изображен сказочный город Толедо, освещенный солнцем, раскинувшийся по склонам гор на фоне грозового, с голубыми просветами, неба. Это навело меня на мысль задуматься о грозовых ветрах нашей истории, приносивших русским людям не только трагические и печальные времена войн, пожаров, разорений (...) но и долгожданные дни народной радости и ликования в честь одержанных побед. Эти раздумья и стали основой содержания моего полотна, где в атмосферу бурного, романтического дня погружены соборы, башни, московские крыши, высотные дома на горизонте. Блестят кресты и звезды на фоне темно-серых туч, сияют купола церквей на голубых просветах неба. Все это залито солнцем и придает картине мажорное звучание. Драматизм грозового неба символизирует века бурь и гроз, прошедших над Кремлем. Такой контраст драмы и радости как нельзя лучше отвечал моим творческим устремлениям. "Века проходят над Кремлем" стало первым среди будущих полотен "Кремлеады".

Заканчивался 1979 год, страна готовилась отметить крупную дату в своей истории. Грядущий год был годом 600-летия Куликовской битвы. Для триптиха, который я собирался написать к этой дате, требовался центр, архитектурный пейзаж Московского Кремля. Мне вспомнилось, что [раньше] я довольно часто посещал кабинет на седьмом этаже недавно построенного правительственного здания на улице Куйбышева. Хозяйка его, Зоя Петровна Туманова, всякий раз находила возможность обратить мое внимание на пейзаж, который открывался из окна. (...) Вспомнив об этих посещениях, я попросил разрешения на пропуск и вскоре его получил. В течение двух недель в ноябре с утра и до вечера шла напряженная работа в одном из кабинетов, который превратился на время в творческую мастерскую.

Однажды, когда я задержался дольше обычного, чтобы закончить очередной рисунок в густой тьме тусклых ноябрьских сумерек, из-за крыши переднего плана внезапно, словно в сказке, возникла панорама Кремля, освещенная прожекторами. Это было так неожиданно и прекрасно, что, бросив свой неоконченный рисунок, я стал лихорадочно наносить на первом попавшемся листке бумаги распределение света и теней на архитектурных постройках. Этот листок и стал первым эскизом будущего центра моего триптиха. Увлеченный работой, я еще не осознавал, что перед моим взором раскинулась восточная сторона Кремля с высоты птичьего полета и что ни один художник прошлого и настоящего не имел возможности изобразить его с этой стороны. Сознание уникальности изображаемого придавало мне силы и заставляло еще активнее работать над сбором материала будущей картины. Я еще не осознавал, что двухнедельный яростный напор в работе над этюдами и рисунками даст мне материал для пятнадцатилетнего творческого труда. (...) Созданные мною полотна явились прямым продолжением традиций русских художников прошлого, начиная с Симона Ушакова, изображать Кремль и Красную площадь как драгоценные, святые места нашей огромной России".

А вот как воспринимает Москву художница Т. И. Лившиц:

"Я родилась в Глазовском переулке, в районе Арбата, и всю жизнь, кроме эвакуации во время войны, прожила здесь. Я люблю старую Москву. Но то, что сейчас происходит с городом, меня пугает. И когда я пишу современный пейзаж, всегда захватываю что-нибудь старенькое, что относится к поре моего детства, а то и к XVIII-XIX векам. То, что я люблю Москву, поняла только в эвакуации, когда мне снились улицы родного города.

В Москве есть особенность, присущая только этому городу: нелепое сочетание стилей. Здесь нет ансамблей, кроме Кремля. Каждое следующее здание строится вопреки предыдущему. И иногда получается интересная импровизация, свойственная только ей. Москва раньше была маленькая. Мои любимые пейзажи я и сейчас продолжаю писать. Я мечтала написать серию с Бородинским мостом в разных состояниях. Всю жизнь хочу написать Новодевичий монастырь".

Художник М. В. Иванов:

"Москва для меня - это прежде всего детство. Удивление всем, что проходило перед глазами: огромные дупла в столетних ветлах Ботанического сада, гигантские листья Виктории-Регии, плававшие в душном полумраке оранжереи, куда мы забегали погреться после снежков. А рядом с Ботаническим садом - Сухарева башня с пестрым рынком и разбегающиеся переулки с одноэтажными домами...

Первый московский пейзаж я написал акварелью весной 1941 года, когда мне было 14 лет. Конечно, от отца перешла ко мне любовь к Москве и понимание основ ее, как бы олицетворяющих классический русский пейзаж: широкий простор и увенчанный храмом холм, у подножия которого ютятся домишки. Теперь идея города на холмах исчезает - у подножия строят высотные дома, как в Зарядье или на Трубной, и город выравнивают, словно утюгом. Это и определяет направление моей работы - пока не поздно, не боясь архаичности, найти до сих пор живые следы многоярусного построения города с его доминантой - холмом.

Меня интересуют не только панорама города, но также и фрагменты, соты этого городского конгломерата, где в не меньшей степени чувствуется, что это место обитаемо уже в продолжении многих веков. Когда я пишу, я стараюсь суммировать все достопримечательности определенной улицы или переулка.

(...) Пейзаж Москвы меняется. Очень многие мною написанные пейзажи уже не существуют в натуре. При сломе образуются новые пейзажи. Я пишу Москву в течение 25 лет прямо с натуры, в любое время года. Моим "соавтором" всегда является зритель, который стоит за моей спиной. (...) Даже к далеко не законченной работе относятся с интересом, говорят, что "красиво" и даже благодарят за то, что "сохраняю Москву".

+   +   +

Современные художники продолжают летопись Москвы в своих полотнах. Каждый год Московским Союзом художников проводятся посвященные ей выставки. Нынешняя будет приурочена к Дню города.