Русская усадьба 

Боль "Отрады"

Указом Екатерины II от 17 сентября 1772 года за победу в Чесменском сражении граф А. Г. Орлов был пожалован четырьмя тысячами душ дворцовых крестьян1. Через десять дней императрица «в рассуждение великих услуг и ревности к Ея Величеству и отечеству» пожертвовала Г. Г. Орлову из дворцовых вотчин шесть тысяч душ. Причем братьям дозволялось выбрать эти десять тысяч душ «в каких уездах сами один из них или оба вместе заблагорассудят». Вероятно, А. Г. Орлову приглянулись земли дворцовой Хатунской волости, которые он и получил согласно указу от 22 декабря 1772 года. Здесь же Алексей Григорьевич решил устроить имения и братьев, подарив2 часть своих владений Владимиру и Федору. Первый получил села Авдотьино, Ивановское, Талеж, деревни Семеновское, Тюняково, Агарино, Протасово, Гриткову, Шелкову, второй - село Горки, деревни Попову, Пешкову, Ялишкину. Так возникли их подмосковные: Нерасстанное, принадлежавшее Ф. Г. Орлову, и в селе Семеновском - Отрада3 В. Г. Орлова.

В мае 1774 года В. Г. Орлов писал брату Алексею: «В твоей Хатуне все места выглядел и избрал для дома место, где буду помаленьку и строиться. Положение деревни сей вообще хорошо и для житья выгодно. Крестьяне хлебопашцы и кажутся хороши. Местоположение есть между тем очень хорошее, из того числа выбранное мною. Эта гора лежит точно против той горы, где для тебя будут хоромы строить. Мы будем верстах в пяти друг от друга и в зрительную трубу можем глядеть». Далее Владимир Григорьевич высказывал надежду, что и брат Иван «будет хотунец». Через некоторое время в другом письме к Алексею Владимир Григорьевич замечал: «Для меня Хатунь несравненно лучше Гатчины (в ту пору - имение Г. Г. Орлова. - О. И.), места сухие и веселые, поля скатистые, рощ много, леса дровяного тьма, строенного также, воды ключевые хорошие и во множестве». Позже он писал брату о Федоре: «У нас с Дунайкою много распоряжений в Хатуне твоей заводить всякую всячину». Что разумелось под «всякой всячиной» - неизвестно. Получив отставку 5 декабря 1774 года и ожидая увольнения Федора, Владимир сообщал Алексею, находившемуся в то время в Средиземноморье: «Брата Федора судьба еще не решилась. Письмо от него подано, есть надежда, что и он скоро уволен будет по слабости здоровья нашего. Конечно, всего нам дороже в сем случае милость государская. Живучи на своей воле, надеемся оба восстановить здоровье. Поедем к тебе в Хатунь и станем там гнездо вить».

Ф. И. Шубин. Портреты В. Г. Орлова и А.Г.Орлова

Основатель усадьбы Отрада граф Владимир Григорьевич Орлов родился 8 июля 1743 года и был младшим из знаменитых братьев Орловых, на попечении которых находился после смерти родителей. На двадцатом году жизни он отправился в Лейпциг и три года обучался в местном университете, уделяя особенное внимание естественным наукам. По возвращении в Россию В. Г. Орлова пожаловали в камер-юнкеры и 6 октября 1766 года назначили директором Академии наук. Одним из первых преобразовательных шагов графа Владимира Григорьевича на этом посту была попытка заменить иностранные языки (латинский и немецкий) протоколов академических заседаний русским. Он оказывал всемерное содействие русским студентам, отправлявшимся в зарубежные университеты. В июне 1771 года в связи с ухудшением здоровья ему пришлось уехать лечиться за границу. В Германии, Франции и Англии он встречался со многими выдающимися учеными. Осенью 1773 года В. Г. Орлов вернулся в Петербург, где к тому времени произошли известные перемены (отдаление Г. Г. Орлова от императрицы). Все Орловы солидарно подали прошения об отставке - недаром Екатерина II писала в свое время о них, что они «друзья, какими никогда еще не были никакие братья». Высочайшим указом от 5 декабря 1774 года граф В. Г. Орлов увольнялся «от всех дел с чином генерал-поручика». Больше он уже никогда не служил, а занимался обустройством своего подмосковного имения до самой смерти, последовавшей 28 февраля 1831 года.

Однако вернемся к тому моменту, когда Владимир Григорьевич еще только получил во владение земли будущей Отрады. Усадьба строилась с 1775 года не менее тридцати лет. К концу 1780-х годов появился главный дом. В 1777 году граф получил разрешение на строительство здесь церкви во имя святого равноапостольного князя Владимира, которая была завершена в следующем году (Никольская с Владимирским приделом). Д. Н. Свербеев в своих «Записках» приводит слова, сказанные ему графом Владимиром Григорьевичем: «Призвал я лучшего в то время архитектора, и указал он мне место на высокой горе построить тут трехэтажный барский замок и церковь. План мне полюбился, однако исполнил я его не совсем в точности. Церковь на высокой горе, на открытом от лесов месте построил, а для постройки дома спустился пониже, к берегу реки, между лесами. (...) Начавши строить, я опять не послушался архитектора - вместо трех выстроил только два этажа»4.

В. Г. Орлов стремился придать усадьбе сходство с английскими поместьями. В письме к сыну Александру от 29 августа 1787 года он сообщал: «Английский садовник из Царицына (...) ходил везде; место, или, лучше сказать, места очень ему полюбились, говорит, вряд другое подобное отыскать можно, куда не оборонить глаза свои, везде любовался положением, особливо понравилось ему весь угор, начиная от сосновой рощи, Владимирка и Елизаветино; взял план здешнему месту, хотел сделать свой для саду Английского». Так на берегу Лопасни появился английский парк. Ручьи, берущие начало из многочисленных ключей, дали начало прудам. Парк украшали «садовые затеи» (гроты, руины, беседки), олений зверинец, оранжерея. В 1812 году оранжерей было уже несколько - «летняя ананасная», «абрикосная», «персиковая». Напротив усадебного дома заработал фонтан. Из Москвы привезли соловьев, чтобы их пение оживило рукотворные ландшафты.

В начале XIX века граф Владимир Григорьевич построил в Отраде усыпальницу, куда перенес тело сына Александра, а затем и останки своих братьев5.

Первым в отрадненскую землю лег князь Г. Г. Орлов. Вместе с братьями он возвел на престол Екатерину II и тем открыл один из ярчайший периодов российской истории. В течение десятилетия Григорий Григорьевич был для императрицы самым близким человеком. В политику не рвался, смиренно предоставляя ее своей венценосной подруге, но совершая подвиги на других поприщах. В бою с пруссаками, получив три ранения, он не покинул строй. Когда в Москве свирепствовала чума, прибывший туда граф Г. Г. Орлов смог усмирить чумной бунт и справиться с эпидемией. «Все меры, принятые Орловым, - пишет его биограф, - отличались благоразумием и целесообразностью, а главное, спокойствием и уверенностью, которые так благотворно действуют на умы». «В честь графа Г. Г. Орлова за избавление Москвы от моровой язвы» отчеканили медаль, на оборотной стороне которой были выбиты слова: «Россия таковых сынов в себе имеет». Говорят, что первоначально надпись предполагалась следующая: «Такова сына Россия имеет», но Григорий Григорьевич отверг ее, сказав, что она «будет обидной для других сынов Отечества».

Следующим из Орловых покинул сей мир Иван Григорьевич. С 1768 года он с согласия братьев «полновластно управлял» их общим имением, насчитывавшим без малого девятнадцать тысяч душ крепостных. Орловы так почитали графа Ивана Григорьевича, что даже будучи на вершине славы, вставали, когда он заходил в комнату, и не садились, пока он не приказывал им сесть. В политику И. Г. Орлов тоже не стремился и с 1780-х годов проживал в Москве у брата Алексея на Большой Калужской улице. Рассказывают о его богатом книжном собрании, содержавшем в числе прочего много старинных рукописей - часть их была подарена ему Екатериной II. К сожалению, все это погибло в 1812 году. Надо заметить, что книги в семье Орловых пользовались большим уважением. Так, Г. Г. Орлов купил библиотеку и рукописи М. В. Ломоносова, которому пытался помогать.

По-своему уникальной личностью был и граф Федор Григорьевич Орлов. По свидетельствам современников, он отличался большим природным умом, сильным характером, простотой в обхождении и чрезвычайной оригинальностью мыслей и суждений. Английский посол в России Бэкингэмшир в начале 1760-х годов дал ему такую характеристику: «Федор, самый младший из трех [братьев Орловых], находящихся в России, составляет гордость и украшение семьи. (...) Он сможет со временем стать пригодным для самых высоких должностей и затем поддержать при падении тех, чье счастливое начало возвысило его. (...) Если бы какая-либо путешествующая дама стала описывать его, она бы написала, что в нем черты Аполлона Бельведерского сочетаются с силой и мускулами Геркулеса Фарнезе. (...) Его речь свободна, манеры приятны». Он был почитателем Гельвеция и тоже имел очень хорошую библиотеку. Думается, не случайно французская писательница де Сталь, находясь в Петербурге, жила одно время у графа Федора Григорьевича на Елагином острове. В фамильном склепе в Отраде над его гробом прикрепили медную доску с надписью: «Граф Федор Григорьевич Орлов. Из пяти братьев по старшинству четвертый. Родился 8 февраля 1741 года, скончался в Москве 17-го мая 1796 года, 55 лет, к сокрушению друзей и всех честных людей. Служил 40 лет; был генерал-аншеф, действительный камергер, орденов российских Святого Александра Невского и Святого великомученика и победоносца Георгия, большого креста второго класса, кавалер. Находился в разных сражениях: в семилетнюю войну против пруссаков, потом под предводительством брата своего большого графа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского во флоте, действующем в Архипелаге против турок, сделал высадку в греческой провинции Морее, с горстью людей взял несколько крепостей». Г. Р. Державин откликнулся на смерть Ф. Г. Орлова стихотворением:

Что слышу я! Орел из стаи той высокой,
Котора в воздухе плыла,
Впреди Минервы светлоокой,
Когда она с Олимпа шла;
Орел, которой над Чесмою
Пред флотом Россиян летал,
Внезапну роковой стрелою
Сраженный, с высоты упал!
Увы, где, где его под солнцем днесь паренье?
Где по морям его следы?
Где бурно громов устремленье
И пламенны меж туч бразды?
Где быстрые все зрящи очи
И грудь, отважности полна?
Все, все сокрыл мрак вечной ночи;
Осталась слава лишь одна.

О заслугах перед отечеством графа А. Г. Орлова-Чесменского сказано и написано много. На бронзовой доске, прибитой над его могилой в отрадненском фамильном склепе, было выбито:

«Генерал Аншеф, Генерал Адъютант, Лейбгвардии Преображенского полку Подполковник, Кавалергардского корпуса Порутчик, орденов: святаго Апостола Андрея Первозваннаго, святаго Александра Невскаго, святаго Георгия Победоносца перваго класса и святаго Владимира певой степени кавалер. - Был главнокомандующим над Российским флотом в Средиземном море, выиграл решительное сражение над турецким флотом 24 Июня 1770 года; 26 того ж месяца сжег турецкий флот при Чесме, за что получил название Чесменскаго; 13 Сентября 1773-го года получил в герб свой Кайзер-флаг; а потом 1806 году - главнокомандующим же милициею 5-й области. По старшинству третий из пяти братьев. Родился 24 Сентября 1735 года. - Скончался 24 Декабря 1807 года, на 73-м году от рождения». Ему Г. Р. Державин посвятил небольшое стихотворение «На гроб графа Алексея Григорьевича Орлова»:

Зачем, орел, сидишь ты на гробнице сей
И взводишь быстрыя на небеса зеницы?-
«Здесь в образе орла я персти страж моей,
Сокрытой дочерью, а дух мой - у Фелицы (6).

О строительстве усыпальницы граф В. Г. Орлов записал: «Выбрано для фамильного погребения место уединенное в сосновой роще, сокрытое со всех сторон деревьями, и воздвигнута там часовня в форме ротонды». В 1817 году скончалась жена Владимира Григорьевича - Елизавета Ивановна, а через 14 лет ушел из жизни и он сам. Отрада перешла во владение к его дочери - Екатерине Владимировне Новосильцевой.

Между тем дочь графа А. Г. Орлова-Чесменского графиня Анна Алексеевна, поселившаяся в новгородском Юрьевом монастыре, решила перевезти туда останки отца и дядей. Однако этому в отношении своего отца, вероятно, воспротивилась Е. В. Новосильцева, а также жена графа И. Г. Орлова. Поэтому в ноябре 1831 года графиня Анна Алексеевна просила митрополита Новгородского и Санкт-Петербургского Серафима «о разрешении перевезти тела умерших - родителя ее графа Алексея Орлова-Чесменского и родных братьев его, а ее дядей, князя Григория и графа Федора Орловых, не приданных земле, а по надлежащем отпевании поставленных в склепах на поверхности земли в особо устроенном месте в виде часовни в селе Отрада, для предания земле в паперти соборной Георгиевской церкви Новгородского первоклассного Юрьева монастыря». Через своего дядю - генерал-адъютанта А. Ф. Орлова - Анна Алексеевна обратилась также к императору. «Его Величество на сию просьбу изволил словесно отвечать, что ей, графине, надлежит по предмету сему испросить чрез митрополита разрешение Святейшего Синода, и ежели не окажется в сем ничего противного нашим церковным обрядам, то и Его Величество изволит дать свое соизволение». Митрополит Серафим после нового ходатайства Анны Алексеевны представил на рассмотрение Синода свое заключение: он «не только не находит ничего церковным обрядам противного к перенесению родителя и дядей ее, хранившихся дотоле в склепах, и преданию их земле в церковной паперти Юрьева монастыря, а еще счел несогласным с оными оставить их в том положении, в каком они находились». Синод с мнением митрополита согласился, и 12 декабря император его утвердил. Суть указа по этому делу была изложена в следующих пунктах: «1. По уважению к заслугам покойного графа Алексея Орлова-Чесменского и для приведения смертных останков его из настоящего положения в более правильное, дозволено дочери его, графине Анне Орловой-Чесменской, не в пример другим, перенести оные, не открывая гроба, в Юрьев монастырь для предания земле в паперти собора; 2. Что касается гробов князя Григория и графа Федора Орловых, таковое перенесение их дозволено в том случае, буде другие равно близкие родственники не представят препятствующих уважения». В одном из документов, касающихся перемещения праха троих братьев, говорится, что их тела «из села Отрады Московской губернии перенесены в Юрьев монастырь и 24 января 1832 года, не открывая гробов, преданы земле в паперти соборной Георгиевской церкви, о чем и донесено Святейшему Синоду рапортом от 14 февраля того же года». Однако тела Орловых не оказались под землей, как того требовал указ Синода, что обнаружилось при их повторном перезахоронении.

И почти тут же начинается перестройка ротонды-усыпальницы в Отраде. Проект, составленный Д. Жилярди, 5 марта благословил митрополит Московский Филарет, а 16 июня состоялась закладка мавзолея. Работы завершились только к лету 1835 года. Новая усыпальница Орловых после освящения стала называться Успенской церковью. В то же время Е. В. Новосильцева распорядилась о перестройке двух боковых приделов Никольского храма. При ней в Отраде появились также школа и богадельня.

В 1845 году Екатерина Владимировна продала Отраду сыну своей сестры Натальи Владимировны (в замужестве Давыдовой) Владимиру Петровичу Орлову-Давыдову. Он соорудил оранжереи с открытыми террасами на крышах, примыкающие к дому со стороны парка, возвел западный дом для прислуги, перестроил западный павильон; при нем изменился и отрадненский парк. К тому времени в усадьбе уже существовали главный двухэтажный дом, библиотечный, гостиный, столярный, конюшенный флигеля, постоялый двор, ферма, «новоголландская», «ботаническая», «виноградная», «фруктовая» оранжереи. Граф Владимир Петрович - коллекционер, любитель и знаток старины - предпринял большие усилия для разыскания документов, касавшихся предков Орловых, и написал не потерявшую своего значения до настоящего времени книгу «Биографический очерк графа В. Г. Орлова» (в двух томах; СПб. 1878).

После смерти В. П. Орлова-Давыдова Отрада отошла его сыну - графу Анатолию Владимировичу. При нем серьезных перестроек в усадьбе не происходило - лишь на склоне холма перед главным домом был установлен памятнике Екатерине II (бюст). Важнейшее его дело - возвращение в феврале 1896 года праха Орловых из Юрьева монастыря в Отраду. В одном из документов, связанных с этим перезахоронением, читаем: «Вследствие прошения обер-шталмейстера высочайшего двора графа Анатолия Орлова-Давыдова определением Святейшего Синода от 12(24) января 1896 года за N 73 предоставлено г. синодальному обер-прокурору сообщить министру внутренних дел, что к разрешению перевезти из Новгородского Юрьева монастыря погребенные там тела князя Григория и графов Алексея и Федора Орловых в усыпальницу под Успенскою церковью села Отрада в Московской губернии Святейший Синод не встречает препятствий». 15 февраля 1896 года министр внутренних дел И. Л. Горемыкин подписал Открытый лист, в котором говорилось о высочайшем разрешении захоронить братьев Орловых в Отраде.

Об этих событиях сохранился рассказ самого Анатолия Владимировича:

«1895 г. Май-август. Занимаюсь в Отраде заказом мозаичных икон для Успенской церкви (Святого Владимира, Алексея митрополита, Александра Невского) для наружных стен и шесть икон для склепа к могилам: Спасителя, Св. Духа, Святых Владимира, Ольги, Анатолия, Марии Египетской.

Февраль 1896 г. Получаю разрешение Государя на перевозку праха Григория, Алексея Чесменского и Федора из Новогородского Юрьева монастыря обратно в Отраду, откуда они были вывезены гр. Анной Алексеевной в 1832 году.

22-24 февраля - поездка в Новгород за прахом Орловых (живу у губернатора Штюрмера). Большая церемония и воинские почести при огромном стечении народа во время поднятия и перевозки праха через город на железнодорожную станцию, на экстренный поезд.

26 февраля прибыли в Шарапово Курской ж. д., откуда по санному пути к 5-ти часам прибыли в Отраду для постановки в Успенский склеп.

Открываю и свидетельствую при управляющем и докторе гроб с останками гр[афа] Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского: тело, мундир со звездами (Андрея, Георгия 1 ст. и Влад[имира]) и все покровы, а равно и деревянный гроб совершенно сохранились (с 1807 г.), но лицо совершенно почернело. Снова закрываю и предаю земле вместе с прочими гробами. 28 мая 1896 г. Украшаю могилы Орловых мозаичными образами».

Из газет:

«24 февраля в Новгороде происходило с необычайной торжественностью перенесение праха Орловых, князя Григория, графов Алексея и Федора, из Юрьева монастыря на вокзал Новгородской железной дороги для предания в храме Успения Пресвятой Богородицы в заповедном имении графов Орловых-Давыдовых в селе Отраде Московской губернии. Новгородцы от мала до велика с утра толпились по пути следования траурного кортежа, порядок которого заранее был опубликован в местных ведомостях.

Накануне в присутствии правнука Орловых, обер-шталмейстера Высочайшего Двора графа А. В. Орлова-Давыдова, губернатора и других начальствующих лиц с большим трудом найден был вход в склеп графов. Монахи забыли, где именно находилась входная дверь. Благодаря опытности новогородского полицмейстера по звуку кирпичной стены нашли место для пролома. По очистке кирпича входная дверь из толстых железных прутьев оказалась отворенной без наружного замка.

С зажженной свечей первым вошел полицмейстер и увидел три громадных гроба из красной меди, стоящие рядом поперек склепа; на двух из них сидели две живых летучих мыши, которые в свою очередь послужили богатой темой суеверным людям. Повернуть гробы не представлялось возможным, а потому приказано было сломать свод склепа и плитный пол, чтобы на веревках поднять в преддверие Георгиевского собора на одну общую площадку для трех гробов. Четырнадцать солдат с трудом несли каждый гроб. Гробовые крышки крепко заклепаны и запаяны наглухо».

24 февраля в монастыре была отслужена литургия, после чего погребальная процессия двинулась к вокзалу. Впереди шли чины уездной и городской полиции, монахи и духовенство Юрьева монастыря. За ними двигался запряженный цугом в 6 лошадей орудийный лафет с гробом графа Ф. Г. Орлова в сопровождении роты 85-го пехотного Выборгского полка со знаменем. Далее настоятель Софийского кафедрального нес икону Смоленской Божией Матери, бывшую в Чесменском бою с графом А. Г. Орловым. За иконой на орудийном лафете везли гроб графа Орлова-Чесмеского, сопровождаемый взводом от флотских экипажей, специально для этого прибывшим в Новгород. Следом ехал лафет с гробом князя Г. Г. Орлова. Процессию завершал правнук Орловых граф А. В. Орлов-Давыдов. Возле памятника дворянам новгородским, павшим в 1812 году, к процессии присоединились воспитанники всех учебных заведений города. Отъезд траурного поезда войска ознаменовали салютом.

О последующем «Московский листок» писал:

«Траурный вагон с прахом усопших с Николаевской железной дороги, лишь миновав Москву через станцию «Семерную», был передан на Московско-Курскую железную дорогу и проследовал далее до станции «Шарапова Охота», близ которой расположено имение графов Орловых-Давыдовых. Ко времени прихода поезда на станции собрались крестьяне как села Отрада, так и окрестных деревень. (...) Дверцы вагона, в котором покоился прах князя и графов Орловых, были открыты и глазам присутствующих предстали три массивных, красной меди, гроба. Все присутствующие обнажили головы и набожно перекрестились. С неимоверными усилиями тяжелые гроба были вынуты из вагона, и печальный кортеж тронулся по шоссе, ведущему к селу Отрада. По прибытии в село Отрада в местном храме Успения Пресвятой Богородицы было совершено богослужение, и гроба князя и графов Орловых были снова опущены в родовой склеп, где они первоначально были погребены».

+   +   +

После революции вывоз ценностей из Отрады начался уже в конце 1917 года, когда на них вознамерились наложить руку местные власти. В начале февраля 1918-го Семеновский волостной совет изъял некоторые вещи «для нужд культурно-просветительной комиссии исполкома», но уже 18 февраля на заседании музейного отдела Комиссии по охране памятников искусства и старины был поставлен вопрос об охране Отрады, что, вероятно, пресекло инициативу семеновских активистов. 5 октября 1918 года издается декрет «О регистрации, приеме на учет и охранении памятников искусства и старины, находящихся во владении частных лиц, обществ и учреждений». 31 октября Отрада берется на государственный учет. В ноябре сюда прибывает специальная комиссия для описания художественных ценностей, перед отъездом назначившая завхозом усадьбы бывшую экономку Орловых-Давыдовых А. Д. Степанову. «Не за страх, а за совесть стерегла она имущество Отрады. Без разрешения коллегии музейного отдела никому, даже своему местному начальству, не выдавала ни одной вещички - только с позволения «Москвы» и официальных на то бумаг» (Александра Дмитриевна оставалась на своем посту до 1926 года). В 1918 году в Отраде был создан музей в четырех комнатах второго этажа, в остальных - размещен сельскохозяйственный техникум. С 1922 года над музеем шефствовало организованное в Москве Общество изучения русской усадьбы. Музей закрыли в 1925 году «из-за отсутствия средств». Как выясняется, вещи (257 предметов, в их числе - «шестьдесят орденских звезд, крестов и лент, коими были награждены Орловы и Орловы-Давыдовы») из Отрады от коменданта усадьбы Степановой получал по акту некто А. Н. Тришевский. Их вывезли на двадцати телегах, а здание отрадненского дворца полностью отдали техникум7.

Однако существует и другой рассказ о событиях, происходивших в Отраде. В «Памятниках Отечества» в статье А. Нефедова «Отрада» графов Орловых» приводятся воспоминания местных жителей о том, что в 1924 году в усадьбу приехала «спецкоманда», к которой «примкнули семеновские безбожники». Гробы Орловых были извлечены из усыпальницы и вскрыты, а останки Орловых сожжены в костре. Автор пишет: «В огонь летели кости, куски одежды, орденские ленты. Сами ордена, украшенные драгоценными камнями, серебряные пуговицы, заржавевшие шпаги с золотыми эфесами, золотые нательные кресты разобрали начальник команды его приближенные. Пустые гробы погрузили на подводы и отправили в райцентр». Нефедов не приводит никаких других доказательств и отмечает, что «мы не знаем имен разорителей». Впрочем, удивляться тут не приходится: волна подобных надругательств тогда широко прокатилась по России.

+   +   +

Согласно паспорту усадьбы «Отрада» (есть и такой, хотя она почти погибла), в ней последовательно располагались: детский дом имени Карла Маркса (1918-1920), Семеновский сельскохозяйственный техникум (1920-1923), Поливановский педагогический техникум (1923-1925), школа крестьянской молодежи (1925-1928), серпуховское отделение биостанции юных натуралистов (1928-1930), агроподстанция Михневского района (1930-1932), Опытная педагогическая станция Наркомпроса (1932-1935), школа-десятилетка «Комсомольская Отрада» (1935-1937), после ремонта (1937-1938) - 1-я Московская школа НКВД (до 1941), наконец, дачи детских садов МГБ (с 1943). С этого времени и поныне усадьба входит в состав территории, подведомственной КГБ-ФСБ России. Хотелось бы попросить столь мощную организацию помочь восстановлению замечательного памятника истории нашего Отечества. Спасите Отраду, не дайте ей погибнуть!

1. Иванов О. А. Граф А. Г. Орлов-Чесменский в Москве. М., 2002. С. 50-52.
2. Для соблюдения законности была оформлена купчая на незначительную сумму.
3. По Далю - утеха, услада, утешение, успокоение. Кажется, в данном случае наиболее верны последние два значения.
4. Свербеев Д. Н. «Записки» 1899 г. Т. 2. С. 129.
5. Князь Г. Г. Орлов умер в 1783 г. и был похоронен в Отраде под только что возведенной церковью. Графа И. Г. Орлова, скончавшегося в 1791 г., тоже погребли в Отраде - как и графа Ф. Г. Орлова (1796). Граф А. Г. Орлов-Чесменский умер в 1807 г.
6. Имеется в виду Екатерина II.
7. Кончин Е. Революцией призванные // Куранты. М., 1988. С. 314-315.