фамилию - Сущинский - на Самойлович, произведя последнюю от отчества Данилы. Так нередко поступали на Украине, отправляя своих отпрысков в монастырь, Запорожское войско или Киевскую академию, в которой тогда учился каждый третий из будущих студентов "медвузов" елизаветинской России - Московской, Петербургской и Кронштадтской (Адмиралтейской) госпитальных школ. В 1761 году профессору И. А. Полетику (впоследствии - ближайшему другу Самойловича) поручили набрать на Украине 30 студентов, согласных стать врачами. Среди них оказался и Данило, принятый в том же году лекарским учеником Адмиралтейского госпиталя. Через шесть лет он был выпущен лекарем и оставлен при госпитале. Но тут началась война с Турцией. Самойлович направляется в Копорский полк. Молодой врач участвовал в штурме Измаила, разгроме 150-тысячной турецкой армии у реки Прут, взятии крепости Хотин.В той войне русские встретились не только с турками, но и с гораздо более могущественным и безжалостным противником - чумой. И уже тогда чума стала "личным пожизненным врагом" Самойловича. Армию она, впрочем, лишь слегка задела - быстро ушла на север и в начале зимы 1770 года вторглась в Москву. Самойловича же, подорвавшего здоровье непрестанной работой на передовой, отправили в тыл - лекарем Оренбургского гарнизона. Однако кое-какие выводы из наблюдений за чумными больными и путями распространения заразы он успел сделать. В частности, отметил то, что болезнь разносится не через воздух, как считалось, а при контакте и через зараженные вещи. Свои соображения с позиций уже убежденного "контагиониста" Самойлович, оказавшись проездом в Киеве, изложил жившему там И. А. Полетику и другим местным медикам.
13 июня 1771 года 27-летний Данило Самойлович прибыл в окруженную карантинными заставами, окутанную дымом круглосуточно горевших костров, впавшую в отчаяние Москву. И еще не выздоровевший доктор, который вполне мог бы объехать город стороной и, выполняя приказ, спокойно отправиться в уральскую глубинку, решает остаться, присоединившись к московским коллегам, сражавшимся с чумой. Но чтобы победить врага, надо его изучить. Самойлович - едва ли не первый в истории мировой медицины - начинает опыты с самозаражением. Он окурил ядами белье человека, умершего от чумы, и затем надел его на себя, чтобы проверить: заболеет ли. Не заболел. Отсюда вывод: чуму вызывает "живое язвенное начало", погибающее от яда. Так за сто лет до открытия чумной бациллы Самойлович получил косвенное подтверждение ее существования. Он пытался отыскать этого "язвенного зверька" с помощью микроскопа, но увидеть под тогдашними микроскопами возбудителя чумы было, конечно, невозможно. Однако Самойлович описал ряд обнаруженных им в процессе изысканий морфологических изменений в сердце человека, болевшего чумой.
После московской эпидемии Самойлович продолжал преследование своего "личного пожизненного врага" повсюду. По сообщениям украинских краеведов, еще в XX веке образованные жители Херсона рассказывали приезжим такое предание: "Во времена Екатерины Великой жил доктор Самойлович. Время от времени вспыхивала чума. Больных собирали на улицах и свозили в чумные бараки. Лекари в эти бараки входили, замотавшись в черные балахоны, с горящими факелами - чтобы не заразиться. Доктор Самойлович входил в чумной барак в красном камзоле, напудренном парике, в треуголке и при шпаге - красивый, бесстрашный, дерзкий. Он входил - и сама смерть бежала перед этим воплощением силы духа и человеческого достоинства"!
Венцом его экспериментов на себе было испитие чумного бубона. По всем законам медицины это - стопроцентная смерть! И все же доктор выжил (только в Москве он трижды заболевал чумой, иммунитет после которой длится всего несколько месяцев). Выжил благодаря замечательному интуитивному пониманию "повадок" чумного микроба, позволившему сделать правильные выводы из, казалось бы, губительных экспериментов.
В годы московской эпидемии Данило Самойлович предложил ряд революционных по тем временам мероприятий, реализованных благодаря содействию его начальников - Афанасия Филимоновича Шафонского, старшего доктора Московского генерального сухопутного госпиталя (ныне Главный военный клинический госпиталь имени академика Н. Н. Бурденко), и графа Григория Григорьевича Орлова, присланного императрицей для борьбы с "черной напастью". Раздельное содержание выздоравливающих и умирающих больных, предписание врачам, смертность среди которых в разгар моровых бедствий достигала почти 100 процентов, носить изобретенный Самойловичем спецкостюм, громадная по тем временам десятирублевая премия за сдачу зараженных вещей - вот лишь некоторые из этих мероприятий.
К 1775 году Москва освободилась от "прилипчивой болезни". Самойлович уезжает за границу. Учится и работает в университетах Франции, Австрии, Германии, Англии. Хотя его избрали членом двенадцати европейских академий именно за победы над чумой, изучает он... акушерство, чтобы исполнить поставленную еще М. В. Ломоносовым задачу снижения детской смертности. Самойлович публикует научные труды (один из них назывался "Городская и деревенская повивальная баба"), в 1780 году в Лейдене защищает докторскую диссертацию, посвященную операциям кесарева сечения (кстати, именно он первым предложил написание диссертаций на русском языке, и эта норма привилась), выступает с инициативой учредить в России акушерские школы.
В 1783 году начинается война за Крым, а вместе с ней - очередная эпидемия чумы. Царица велит Потемкину "приняться сильной рукой за истребление херсонской язвы". Потемкин поручает руководство всеми действиями по истреблению чумы Даниле Самойловичу. Именно к этому времени относится приведенное выше херсонское предание. Когда чума отступила от Херсона, князь Таврический просит царицу наградить Самойловича орденом Святого Владимира: "Об нем иначе промолвить нельзя, как герой чумной, или истинный эскулапий, или, если хотите, Гиппократ. Ей-ей, я перед вами не солгу!" Благодаря ходатайству светлейшего Самойлович стал одним из немногих лекарей, удостоенных чина коллежского советника, соответствующего воинскому званию полковника.
Григорий Алексеевич не только с уважением, но и с симпатией относился к Самойловичу - до тех пор, впрочем, пока тот во время поездки императрицы в Крым не отозвался о деяниях создателя Черноморского флота и устроителе "Знойной России" как о "бутафорщине". Потемкин обиделся. Свой орден Самойлович получил лишь через 10 лет, и уже по ходатайству Суворова.
1787 год. Новая русско-турецкая война. Возможно, то, что Самойлович вынес раненного Суворова из боя на Кинбурнской косе, - всего лишь легенда. Однако точно известно: первую перевязку полководцу под градом турецких пуль сделал именно он, затем оперировал и вылечил его. "Доктора Самойловича труды, - докладывал Суворов императрице, - и отличные подвиги известны Вашей милости. И я (...) его искусством весьма доволен".
Тем не менее, в 1790 году Самойловича, заслуженного офицера, автора широко известных книг по борьбе с чумой, акушерству, хирургии, организации военно-медицинской службы, с этой самой службы изгоняют. Вероятно, не всем пришлись по душе попытки "чумного героя" искать покровительства у наследника престола Павла Петровича, посвящая ему свои труды. К тому же в связи с революцией во Франции, делами А. Н. Радищева и Н. И. Новикова его могли заподозрить в вольнодумстве - ведь он долго жил во Франции, переписывался с французскими учеными... Так или иначе, два года Самойлович находился на положении безработного. День за днем он безуспешно обивал пороги влиятельных лиц; доведенный до отчаяния, писал царице: "Я первый основал и обустроил Витовской, ныне Богоявленский госпиталь, где (...) были на руках моих (...) 16 тысяч больных военнослужащих. (...) Из них вылечилось 13824. (...) Я слабый, больной, имею жену и двух малолетних детей. Прошу Вас меня трудоустроить или назначить пенсию". С грустью вспоминает он о тридцатилетней службе, чувствуя себя "аки умершим, а со мною погребенными безвременно все труды мои, вся дражайшая наука моя". Наконец в 1792 году его назначили... рядовым врачом Московского госпиталя. Таковым Самойлович мог бы оставаться до конца жизни, если б не помог "личный пожизненный враг" - чума! В Турции началась эпидемия. Граф П. А. Зубов, сменивший умершего в 1791 году Потемкина в должности "начальника Крыма", подал императрице мысль устроить карантинный щит России путем организации противоэпидемических служб в причерноморских городах, поручив это дело Самойловичу. Кому же еще?! Екатерине пришлось согласиться.
В должности главного карантинного врача за один только 1800 год Данило Самойлович совершил 29 инспекционных поездок протяженностью в 30 тысяч верст. Тогда же по указу недавно вступившего на престол Павла I он одновременно назначается начальником Черноморской медицинской управы, то есть главным врачом Черноморского торгового и военных флотов. В Николаеве, где он умер и где в советское время ему установили памятник, Самойлович издал два последних тома своего четырехтомного классического труда по чуме. В 1803 году он предложил Александру I созвать международный конгресс для обсуждения методов борьбы с этой болезнью, однако высочайшего решения на сей счет не дождался, скончавшись от "жестокой желчной лихорадки"