Исторический экскурс 

Последний удар Русской армии

В феврале 1917 года, когда решался вопрос об отречении императора Николая II, из всех старших военачальников лишь двое - командир 3-го конного корпуса граф А. Ф. Келлер и командир гвардейской кавалерии генерал Хан Гуссейн Нахичеванский -выразили готовность с оружием в руках стать на защиту трона. На второй день после отречения и отъезда государя из Ставки войска начали приводить к присяге Временному правительству. Своим последним приказом император, не желавший кровопролития, освобождал офицеров от присяги, зная: худшие приспособятся, лучшие же до конца будут исполнять свой воинский долг и погибнут. Но этот приказ в полки не дошел. Николай II послал его на утверждение Временному правительству, а оно под нажимом Совета рабочих и солдатских депутатов опубликовало свой приказ N 1 - "Великую хартию солдатских вольностей". В прокламации Петросовета, обращенной к солдатам, говорилось: "Возьмите власть в свои руки! Выбирайте из своей среды командиров!". Цель приказа N 1 исчерпывающе объяснил один из его создателей, редактор "Новой жизни" Иосиф Гольденберг: "В день, когда мы сделали революцию, мы поняли, что если не развалить старую армию, она раздавит революцию. Мы должны были выбирать между армией и революцией. Мы не колебались: мы приняли решение в пользу последней". После этого деморализация войск пошла семимильными шагами.

Совершенно иначе дело обстояло в Германии. Верховный главнокомандующий ее армией генерал П. фон Гинденбург писал: "Мне было поручено руководить войной, а для этого мне были нужны все силы Германии. Дробить их внутренней борьбой в момент величайшего напряжения, вместо того чтобы их объединить - значит ослаблять нашу политическую и военную мощь".

Для Германии, находящейся на грани военного поражения, русская революция оказалась спасением. Отсюда тактика, озвученная генерал-квартирмейстером немецкого генштаба Э. Людендорфом: "Нашей первой задачей являлось внимательно следить за процессом разложения России и содействовать ему".

А по нашу сторону фронта солдаты жадно впитывали агитации за "мир без аннексий и контрибуций". Солдатские комитеты сотнями выносили смертные приговоры офицерам - не бесчестным, трусливым или жестоким, каких в армии было немало, а наиболее знающим и требовавшим дисциплины от подчиненных.

Между тем позиция Временного правительства была однозначна: верность союзническим обязательствам, война до победного конца: "Русский народ не допустит, чтобы Родина вышла из великой борьбы униженной и подорванной в своих жизненных силах. Эти начала - основа внешней политики Временного правительства, неуклонно проводящего волю народную и ограждающую права нашей Родины, при полном соблюдении обязательств, принятых в отношении наших союзников". В апреле 1917 года во Франции начали высаживаться свежие американские части. Чтобы выиграть необходимое для их развертывания и переброски на Западный фронт время, России пришлось наступать на Востоке.

Летом 1917 года наш Восточный фронт противостоял колоссальной неприятельской военной мощи: 144 пехотным и 21 кавалерийской дивизиям немцев и их союзников. А в Петрограде в Военном министерстве с первых же дней Февральской революции затеяли реформу (в военное-то время!) "старых, отживших и нереволюционных" отношений между офицерами и солдатами. При военном министерстве работала особая комиссия для пересмотра уставов, возглавляемая генералом А. А. Поливановым. Итогом работы комиссии стала "Декларация прав солдата", представленная в конце апреля на одобрение Временному правительству. Там провозглашалось коллегиальное командование, выборность должностей, отмена института денщиков и отдания чести, право нижних чинов на участие в политических организациях, свобода печатной пропаганды в войсках. Став военным министром, Керенский своим "Приказом по армии и флоту" ввел "Декларацию" в действие. А. И. Деникин писал, что она "окончательно подорвала устои армии, внесла в войска смертельный яд", а позже в присутствии Керенского констатировал: "Развалило армию военное законодательство последних месяцев". Верховный главнокомандующий генерал М. В. Алексеев 21 мая требует от Временного правительства принятия самых жестких мер для восстановления дисциплины в частях: "Из Петрограда в армию отправляются по всем направлениям агитаторы, взывающие к солдатам о выборах офицеров на командные должности. Производятся аресты офицеров и начальствующих лиц. Разложение тыла (...) идет быстрым темпом, а в некоторых местах волна разложения уже докатывается до окопов. При таких условиях возможно, что близок тот страшный час, когда отдельные части (...) станут совершенно негодными к бою. Упадок боевого духа, замеченный в офицерском составе, как следствие недоверия и травли, не обещает победы". Временное правительство отвечает смещением Алексеева с поста главковерха.

По оценкам командующего 12-й армией Р. Д. Радко-Дмитриева, к июню наши войска разделились на три части: верные присяге и управляемые, разложившиеся с пробольшевистскими настроениями и колеблющиеся. И в таких условиях воевать? Противник же, повторяем, сосредоточил на Восточном фронте 144 пехотных и 21 кавалерийскую дивизию - около миллиона солдат!

Однако союзнические обязательства требовали наступать и Керенский принимает такое решение. В планируемой крупной наступательной операции основная роль отводилась Юго-Западному фронту под командованием генерала А. Е. Гутора. Цель главного удара русской армии в летнюю кампанию 1917 года - разгром Львовской группировки противника.

Вспоминает П. фон Гинденбург: "Русские начинают большое наступление при Керенском. (...) Немецкие войска должны быть задержаны на Востоке, а для этого Керенский должен бросить последние силы России в наступление. Смелая игра! Если оно удастся, то в России будет создана и удержана диктатура, иначе Россия погибнет в хаосе".

Временное правительство и в самом деле надеялось, что военный успех сможет поднять патриотический дух населения, выбить почву из под ног большевиков, оздоровить армию, объединить нацию. Главный удар наносился силами 7-й и 11-й армий на участке Поморжаны-Брзежаны в общем направлении на Львов. 8-я армия своим правым флангом наносила вспомогательный удар на Калуш-Болехов, одновременно содействуя наступлению на Львов. На правом фланге Особая и 3-я армии А. А. Брусилова наступали на Ковель и Владимир-Волынский, чтобы сковать там противника, не допуская переброски подкреплений ко Львову. Силы Юго-Западного фронта - 42 пехотных и 8 кавалерийских дивизий, поддерживаемых 1200 орудиями. Плотность боевых порядков - до 2-2,5 дивизий и 30-35 орудий на километр фронта. На участке прорыва 7-й армии плотность артогня на километр фронта достигала 44-х орудий, включая впервые примененную тяжелую артиллерию особого назначения (ТАОН). В целом здесь мы имели перевес над противником в людях - трехкратный, в артиллерии - двукратный. Войскам Юго-Западного фронта противостояли: севернее Днестра на Злочевском направлении 2-я армия генерала Бем-Эрмоли и 4-я армия генерала Терстянского (обе австрийские), на Брзежанском направлении - немецкая армия генерала Ботмера, южнее Днестра - 3-я австрийская армия генерала Кирхбаха. П. фон Гинденбург писал: "Большинство австро-славянских войск окажет меньшее сопротивление, чем в 1916 году, ибо они, как и русские войска, подверглись политическому разложению. Но войска Керенского - это не войска Брусилова".

16 июня артиллерия Юго-Западного фронта открыла огонь по позициям австро-венгров. Артобстрел продолжался в течение двух дней, не прекращаясь ни днем ни ночью, двухдневная, хорошо продуманная артподготовка смела и ошеломила врага. 18 июня в атаку поднялась пехота 11-й и 7-й армий. По свидетельству одного из участников атаки, "артподготовка была проведена блестяще. Проволочные заграждения противника были сметены, и наш полк с небольшими потерями ворвался в первую линию полуразрушенных немецких окопов. Вторая и третья линия были взяты с боем. Контратака обошлась немцам дорого. Около двухсот трупов рослых немецких солдат лежало в разных позах, уткнувшись в землю".

Начало операции принесло наступающим тактический успех. В первый день они овладели двумя-тремя линиями неприятельских траншей. 7-я армия атаковала германскую армию генерала Ботмера. Успех мог оказаться гораздо значительнее, но из двадцати дивизий 7-й армии в деле участвовали только восемь - две находились в резерве, а десять вообще отказались сражаться и митинговали в тылу. В результате к вечеру наступление начало давать сбои, а на отдельных участках фронта из-за ожесточенного сопротивления противника пришлось даже отойти.

Назавтра продвижение 7-й армии приостановилось. Войска стали покидать позиции и опять же митинговать. Командование фронта решило перегруппировать силы, поддержав подкреплениями натиск 11-й армии, которая, углубляя прорыв, взяла важный стратегический узел - Броды. После трех дней затишья наступательный порыв иссяк. За это время германское командование подтянуло к угрожаемым участкам резервы и укрепило оборону.

Новая попытка наступления, предпринятая 23 июня, после незначительного продвижения вперед закончились переходом к обороне и 11-й армии. Ее командующий генерал И. Г. Эрдели доносил в штаб фронта: "Несмотря на победу 18 и 19 июня, которая должна укрепить дух войск, (...) в большинстве полков этого не замечается, а в некоторых частях господствует убеждение, что они свое дело сделали и вести непрерывное наступление не должны".

Попытки возобновить активные боевые действия ощутимых результатов не дали. П. фон Гинденбург: "Русская пехота постепенно заявляет почти повсюду, что она больше сражаться не будет. Но она все же остается в окопах. В тех местах, где происходит братание, от времени до времени постреливает артиллерия, которая еще подчиняется командирам". По словам генерала Д. Г. Щербачева, пушками "приводились в чувство" наиболее разложившиеся части, братавшиеся с противником. Инициатива братания исходила с немецкой стороны. Наши с готовностью ее подхватывали. Звучали горячие речи о бессмысленности братоубийства, о возвращении к мирной жизни... Все это находило благодатную почву в душах уставших, оглушенных беспрерывной пропагандой, потерявших ощущение цели и смысла происходящего людей...

На этом фоне особенно ярко выглядел успех 8-й армии генерала Л. Г. Корнилова, где с середины мая начали организовывать ударные батальоны из числа патриотов-добровольцев. Участник войны поэт С. А. Соколов: "Ударник - солдат, в душе которого один раз в жизни звучит повелительный колокол, по зову которого он идет на смерть как на праздник". Целью создания "батальонов смерти" было воспрепятствовать антивоенным настроениям, разложению войск и, как следствие, - поражению России. Ударным частям присвоили особое черно-красное знамя. Всего на Юго-Западном фронте удалось сформировать 14 ударных батальонов и Корниловский ударный полк, прославившиеся своей стойкостью на поле боя.

Формировались и женские "батальоны смерти". На Западном фронте действовал Петроградский женский батальон под командованием прапорщика М. Л. Бочкаревой, полного Георгиевского кавалера.

23 июня войска 8-й армии пошли в наступление, под убийственным огнем прорвали вражескую оборону южнее, а 25-го - севернее города Станислава. Части Кирхбаха, разбитые наголову, обратились в бегство, увлекая за собой и подоспевшую на помощь германскую дивизию. Первый 27 июня был взят Галич, 28-го - Калуш. За наступлением, по словам Керенского, Россия следила с ликованием. Боевые порядки отходящего противника и железнодорожные станции занимаемых городов бомбила не только наша артиллерия, но и тяжелые бомбардировщики "Илья Муромец".

В целях не допустить утраты инициативы и ослабления напора 8-й армии, продвинувшейся на 25-30 километров, но понесшую при этом серьезные потери, Ставка и штаб ЮЗФ решили усилить ее частями 7-й армии. Но там уже вовсю шло разложение. Многие подразделения самовольно покидали позиции и отходили в тыл. Офицеры уже не в силах были этому воспрепятствовать. Последний военный министр Временного правительства генерал А. И. Верховский отмечает в своих "Воспоминаниях": "Офицеры требуют исполнения своего долга перед Родиной - идти на смерть, видя в этом спасение страны. Солдаты, сбитые с толку пропагандой, не понимают, за что они должны умирать. При этом создается разрыв между солдатом и офицером, делающий командование армией невозможным. Взгляд солдата на офицера как на своего врага, заставляющего его "бессмысленно" умирать, не меняется и исправить его невозможно". О том же говорится и в мемуарах А. А. Брусилова: "На сцену выступали слова - "без аннексий и контрибуций", и дальше дело никак не шло. (...) Взяв сначала окопы противника, войска затем самовольно, на другой же день вернулись назад, объявив, что так как "аннексий и контрибуций" требовать нельзя и войны "до победного конца" недопустимы, то они возвращаются на свои старые позиции".

Тем временем Германское командование готовило контрудар в стык между 11-й и 7-й армией ЮЗФ с целью вернуть территории, потерянные летом 1916 года. В помощь австрийской армии к участку прорыва перебрасывались 11 дивизий с Западного фронта и 5 - с Восточного. Основная задача возлагалась на "Злочевскую группировку": прорвать фронт и развивать успех на Тарнополь. Германские резервы подошли 2 июля. С этого дня на реке Ломнице начинаются позиционные бои.

Теперь вся надежда на генерала Д. И. Деникина, командующего Западным фронтом. Ударной группировке фронта предписывалось наступать от Молодечно на Вильно и к Неману, отбрасывая к северу немецкие армии Эйхгорна. Но и здесь многие наши части были дезорганизованы: дезертирство, братание, неповиновение... Генерал Деникин в "Очерках русской смуты" пишет: "Что же касается миллионов солдат, то в их сознании преобладало прямолинейное отрицание: "Долой! Долой (...) вообще все опостылевшее, надоевшее, мешающее так или иначе утробным инстинктам и стесняющее свободную волю - все долой!". 9 июля войска 10-й армии Западного фронта генерала П. Н. Ломновского перешли в наступление в общем направлении на Вильно. Используя результаты артподготовки, они достигли некоторого успеха, но затем частично под ударами противника, а в значительной степени и самовольно вернулись на исходный рубеж; севернее же Молодечно противник даже вклинился в их расположение. На следующий день Петроградский женский ударный батальон под командованием М. Л. Бочкаревой, введенный в бой на участке 1-го Сибирского корпуса, выбил прусский ландвер из занятых им накануне позиций.

На этом наступление Западного фронта закончилось.

Вновь дадим слово П. фон Гинденбургу: "Пока Керенский массой своих боеспособных войск пытается северо-западнее Станислава сломить австро-венгерские линии, поддержанные нашими силами, мы собираем к северо-западу от Брод сильную наступательную группировку и 6 июля начнем наступление в юго-восточном направлении (...) на Тарнополь". На рассвете 6 июля после ураганного артогня восемь дивизий генерала Бем-Эрмоли атаковали русские позиции. Контрудар пришелся по сильно разложившейся 11-й армии, состояние дисциплины в которой было не просто низким, а катастрофическим. К исходу дня ее фронт оказался прорван, и она в панике побежала, превращаясь в людское стадо, безвольное и лишенное способности сопротивляться. В прорыв хлынули войска противника, быстро продвигаясь к Тарнополю. 7 июля новый главковерх А. А. Брусилов направил командующему ЮЗФ генералу А. Е. Гутору телеграмму: "Приказываю принять меры, чтобы остановить наступление противника, энергично перейти в контратаку и восстановить положение". В телеграмме выражалась надежда, что в районе боев найдутся "доблестные и верные долгу полки". Но надежда эта оказалась тщетной. Посылаемые к участку прорыва для контратак части в большинстве случаев отказывались выполнять приказы и уходили с позиций. Гинденбург: "Наша операция встретила незначительное сопротивление со стороны русских частей, ослабленных в предыдущих боях. Они были быстро опрокинуты, и этим ударом было убито все наступление Керенского". Фронт рушился, как карточный домик. Командующий 7-й армией генерал В. И. Селивачев, опасаясь окружения, отдал приказ об отступлении. В этих условиях 8-я армия, продвинувшаяся далеко вперед, могла быть отрезана от основных сил. 9 июля новый ее командующий генерал В. А. Черемисов в свою очередь приказал начать отход. В арьергарде беспорядочно отходивших частей 7-й и 8-й армий двигался сводный конный корпус генерала П. Н. Врангеля и не потерявшие боеспособность пехотные подразделения. С большим трудом корпусу удалось прикрыть отступавшую пехоту на линии реки Збруч и в течение десяти дней удерживать фронт, за что генерал удостоился солдатского Георгиевского креста IV степени.

За проявленную растерянность и неспособность контролировать ситуацию А. Е. Гутор был отстранен от должности. На его место назначили популярного в войсках генерала Л. Г. Корнилова. Но даже Лавру Георгиевичу, несмотря на отданные им жесткие приказы, не удалось остановить процесс деморализации личного состава, захлестнутого митинговой стихией. Противник же продолжил развивать наступление. 11 июля 1-й гвардейский корпус самовольно бросил тарнопольские позиции и отошел в восточном направлении. Только гвардейская Петровская бригада упорно сдерживала превосходящие силы врага, потеряв 80 процентов офицерского состава. 12 июля германцы заняли Тарнополь. В тот же день Временное правительство своим постановлением восстановило смертную казнь на фронте и учредило военно-революционные суды. Тем не менее, русские войска, почти не оказывая сопротивления, снимались с позиций и уходили на Восток, бросая склады с боеприпасами и продовольствием. Впавшие в анархию солдаты не брезговали рабежом и мародерством...

Находившийся тогда под арестом в Тобольске Николай II записал 13 июля 1917 года в своем дневнике: "За последние дни нехорошие известия идут с Юго-Западного фронта. После нашего наступления у Галича многие части, насквозь зараженные подлым пораженческим настроением, не только отказались идти вперед, но в некоторых местах отошли в тыл даже не под давлением противника. (...) Позор и отчаяние!"

Корнилову приходилось одновременно биться на два фронта: против неприятеля и против собственных пораженцев. По его приказу на ЮЗФ были сформированы особые ударные отряды для борьбы с дезертирством и мародерством. К 16 июля генерал Корнилов "железной рукой" смог сдержать общее отступление. Позднее он говорил: "Я не остановлюсь ни перед чем во имя спасения Родины от гибели, причиной которой является подлое поведение предателей, изменников и трусов. Я приказал расстреливать дезертиров и грабителей, выставляя трупы на дорогах, на видных местах с соответствующими надписями".

Армии закрепились на рубеже Броды-Збараж-Гржималов-Боян. На Юго-Западном фронте наступило затишье. Но предпринятый немцами тарнопольский прорыв увенчался полным успехом. Меньше чем за полмесяца они заняли почти всю Галицию. Наши потеряли убитыми, ранеными и пленными 1968 офицеров и 56361 солдата. Английский историк Дж. Террейн: "Русские вбили свой последний гвоздь".

После провала летнего наступления 1917 года стало очевидно, что развал фронта и тыла можно становить только твердыми решительными мерами. Идея военной диктатуры витала в воздухе. Страна начала искать "имя". Против Керенского выступали генералитет и руководители правых партий. Говорили о генерале М. В. Алексееве, об адмирале А. В. Колчаке, но когда назвали наконец Л. Г. Корнилова, поиски прекратились. Имя было найдено. Керенский встречается с генералами в Ставке, где А. И. Деникин "режет правдой по ушам", ультимативно требуя от правительства предоставить военным свободу действий во всех подведомственных им вопросах и упразднить в тылу "демократические институты". Керенский слушал, но не слушался. Он тут же обращается к Л. Г. Корнилову с просьбой стать Верховным главнокомандующим. Тот размышляет два дня и 19 июля диктует условия: он (Корнилов) будет отвечать только перед собственной совестью и перед народом, абсолютно независимый в своих приказах и назначениях; все дисциплинарные меры (включая и смертную казнь) распространяются и на тыловые учреждения; оборонная промышленность и транспорт переподчиняются военному командованию. Эти жесткие, почти диктаторские требования, тем не менее, принимаются Керенским безоговорочно. Однако... проект оздоровления фронта и тыла остается неутвержденным. Корнилов требует встречи с правительством и приезжает 3 августа в Петроград. Здесь он убеждается, что это правительство ни на что не способно. Через неделю Лавр Георгиевич снова в Петрограде. Проект все еще не утвержден, и на следующий день Корнилов говорит приехавшему с ним начальнику штаба генералу Лукомскому: "Пришла пора немецких ставленников и шпионов во главе с Лениным повесить, а Совет рабочих и солдатских депутатов разогнать, да так разогнать, чтобы он нигде и не собирался". 11 августа 1917 года в Москве открылось Государственное совещание, на которое собрались представители всех российских партий, общественных организаций, делегаты с фронтов. Л. Г. Корнилов приехал в Москву на следующий день. На Александровском вокзале генералу устроили торжественную встречу. "На вере в Вас мы сходимся все, вся Москва", - приветствовал его кадет Родичев. В своей речи на Совещании генерал с тревогой говорил о полной потере армией боеспособности: "С глубокой скорбью я должен открыто заявить, что у меня нет уверенности, что русская армия без колебаний исполнит свой долг перед Родиной". Он приводит многочисленные примеры расправ солдат над офицерами, отказов выполнять приказы, бегства с боевых позиций. "Армия должна быть восстановлена во что бы то ни стало. Для восстановления армии необходимо немедленное принятие мер, которые я доложил правительству". Эту последнюю попытку Корнилова взять ситуацию под контроль Керенский представил как "мятеж" и назначил Верховным главнокомандующим сам себя. В обращении к народу он, однако, объявил Петроград и Петроградский уезд на военном положении, чего Корнилов и добивался: теперь эту непопулярную акцию можно было легко оправдать необходимостью защиты революции от узурпатора!

Убрав Корнилова, Керенский окончательно развалил армию, дискредитировав в глазах солдат высший командный состав, и открыл большевикам прямую дорогу к власти.

Литература
Барсуков Е. Русская артиллерия в мировую войну. М., 1940. Т. 2.
Гинденбург. Воспоминания [П. фон] Гинденбурга. Петроград, 1922.
Деникин А. И. Очерки русской смуты. Крушение власти и армии. Февраль-сентябрь 1917 г. М., 1991.
Журавлев В. А. Российское государство и армия в 1917 г. СПб., 1999.
Зайончковский А. Стратегический очерк войны 1914-1918 гг. Кампания 1917 г. М., 1923.
История гражданской войны в СССР. Ленинград, 1937. Т. 1.