Ф. Ф. Рихтер родился в городе Гольндинген Курляндской губернии1. Азам искусства обучался у своего отца - неклассного художника. О его детских годах сведений практически не сохранилось. Архив, переданный детьми Рихтера в начале XX века Московскому Дворцовому архитектурному обществу, погиб во время Великой Отечественной войны. Поэтому невозможно точно указать время переезда семьи из Курляндии в Петербург. Но уже в 1827 году Рихтер-младший состоял рисовальщиком в чертежной при постройке Исаакиевского собора. В том же году он поступил в Академию художеств в качестве вольноприходящего ученика. За успехи в архитектурном рисунке (1830) и в архитектурной композиции (1831) получил серебряные медали второго достоинства, а за проект санатория на 200 человек - золотую медаль второго достоинства и звание неклассного художника. Право на пансионерскую поездку в Италию (1833) - редкий случай для вольноприходящего ученика - заслужил благодаря составленному им проекту усадебного помещичьего дома, отмеченному Большой золотой медалью, и ходатайству президента академии Алексея Николаевича Оленина, оценившего способности юноши. Шесть лет Рихтер провел в Италии. В одной с ним группе пансионеров были живописцы К. П. Брюллов, А. А. Иванов и Ф. А. Моллер, гравер Ф. И. Иордан; в Италии он познакомился с Н. В. Гоголем. Впоследствии Федор Иванович Иордан в своих воспоминаниях напишет о нем как о человеке «чистейшей души» и «отличном рисовальщике»2.Приехав в Рим, Ф. Ф. Рихтер занялся графической реконструкцией форума Траяна и терм Павла Эмилия. Именно эти рисунки, изданные в Италии, стали своего рода трамплином в его архитектурно-реставрационной карьере. В 1839 году он становится членом Петербургской, а в 1840-м - Миланской академии художеств; в феврале 1841 года командируется в Московскую строительную комиссию, в июне назначается третьим архитектором возводившегося в Кремле нового императорского дворца, а в сентябре «во уважение известных познаний и трудов в архитектурном художестве» удостаивается профессорского звания.
Москва с ее старинной архитектурой очаровала Рихтера. Он увлекся древнерусским искусством, утверждая (по свидетельству историка М. П. Погодина): «В русских церквах встречаются такие очертания, такие прямые линии и кривые дуги, такие соединения и украшения, что им нельзя не удивляться». Поэтому неслучайным стало его назначение в 1843 году старшим архитектором Большого Кремлевского дворца с поручением «наблюдать за всеми частями <...> как по практическим работам, так и по составлению рисунков и смет». Более двадцати лет жизни отдал Федор Федорович Московскому Кремлю. По его проектам в Большом Кремлевском дворце отделывались Владимирский и Александровский залы, переделывался Екатерининский. Помимо этого он, занявшись исследованием и реставрацией древних сооружений Кремля, в начале 1860-х годов восстанавливал внешний вид и живопись Благовещенского собора, сооружал новый иконостас в церкви Спаса на Бору, реставрировал кремлевские стены.
В 1856 году, сразу после коронации, император Александр II принял решение восстановить неоднократно перестраивавшиеся палаты бояр Романовых в их первоначальном виде, желая лишний раз подчеркнуть роль Москвы в становлении новой династии российских государей, поскольку палаты - место рождения первого царя этой династии Михаила Федоровича. Для подготовки и проведения реставрации была создана специальная комиссия, в состав которой, помимо Ф. Ф. Рихтера, вошли историк и писатель И. М. Снегирев, директор Оружейной палаты А. Ф. Вельтман, архитектор и историк А. А. Мартынов, археолог, нумизмат, геральдист Б. В. Кене. Комиссию возглавил князь М. А. Оболенский. Тщательное изучение архивных документов, археологические изыскания, архитектурные обмеры и исследования с целью выявления древней основы сооружения в сочетании с умением Рихтера «читать архитектурные следы старины» позволили создать серьезный реставрационный проект, на основе которого начались масштабные работы. При разборе поздних пристроек «обнаружилось много замечательных деталей: древние окна здания, двери, переходы, лестницы, находившиеся забученными новой кладкой. <...> После уборки мусора и щебня из подвалов в одном из них обнаружили наглухо заделанный вход с широкой лестницей и остатками трех ступеней. На восточной стороне дома обнаружились остатки крыльца»3. По результатам замеров всех найденных деталей Ф. Ф. Рихтер составил более ста листов чертежей. И. М. Снегирев свидетельствовал, что при этом «зодчий Рихтер старался сколько возможно удовлетворить законным требованиям археологии»4. Итогом работы стало открытие в августе 1859 года музея, получившего название «Дом бояр Романовых»5.
Проведенная реставрация получила широкий отклик. В газетах писали: «Честь и слава московским археологам, возобновившим палаты своих бояр в их первозданном виде»6. Звучали, однако, и критические голоса: «Вся неправильность первоначальной наружной постройки, неотвесное положение карнизов, несимметричность расположения окон, старые своды и т. п. подверглись значительным изменениям. <...> Основанием к построению деревянного терема, или вышки, над палатами была незначительная толщина стен верхнего яруса, представившая возможность устроить не иначе как деревянный верх»7. Критика не смолкала и многие годы спустя: «Хозяйничал Рихтер, ухитрившийся выстроить такой несуразный второй этаж бояр Романовых, <...> что, глядя теперь на сохранившиеся рисунки, <...> только удивляешься его смелости»8. Однако сегодня специалисты, указывая на несправедливость подобных обвинений в адрес Ф. Ф. Рихтера, отмечают, что он «верно восстанавливал архитектуру палат»9.
Следующая «династическая» работа Рихтера - реставрация палат бояр Романовых в костромском Свято-Троицком Ипатьевском монастыре (1859-1863) - также вызывала в разное время неоднозначные оценки10. Среди критиков оказался наследник российского престола, будущий император Александр III, посетивший Ипатьевский монастырь в 1863 году11. Защитниками Ф. Ф. Рихтера стали А. Н. Померанцев, П. Д. Барановский, А. М. Корин. Что бы там ни было, в 1850-х годах Федор Федорович смог осуществить немало и других проектов, среди них - реставрация Знаменской церкви в селе Дубровицы и стен Псковского кремля. Большие реставрационные работы он сочетал с собственно архитектурным творчеством. Например, выполнил несколько частных заказов (усадьба Воронцова в подмосковном имении Марьино, церковь в Петровском парке, колокольня в селе Ивановском Подольского уезда, дом И. Л. Медведникова в районе Арбата), по просьбе Великого князя Николая Николаевича реконструировал церковь Спаса на Сенях в Ростове Великом, перестроил бывшее поместье князей Голицыных в селе Ильинском для подмосковной резиденции императрицы, составил проект здания Московской городской думы.
Живя и работая в Москве в эпоху, названную В. В. Стасовым «временами национальных стремлений к самобытному искусству, к самостоятельным формам быта и жизни»12, Федор Федорович Рихтер стал ярким представителем русского стиля в искусстве. Поэтому вполне закономерным представляется издание им в 1850-1856 годах свода памятников древнерусского зодчества13. Чтобы в полной мере понять значение этого труда, обратимся к истории обследования и художественной фиксации памятников русской старины.
Еще в конце XVIII века академик Г. Ф. Миллер опубликовал описания Коломны, Александрова, Дмитрова, Вязьмы, Звенигорода, Можайска, Переславля-Залесского, Троице-Сергиевой лавры14. В 1809-1810 годах по Центральной России в поисках древностей путешествовали К. М. Бороздин и А. И. Ермолаев15. Они осмотрели Ладогу, Тихвин, Устюжну, Череповец, Белозерск, Вологду, Киев, Чернигов, Любеч, Остер, Нежин, Елец, Курск, Боровск, Тулу и привезли альбомы с видами этих городов и отдельных построек. Обмеры Десятинной церкви в Киеве и фиксацию памятников в Москве, Новгороде и Владимире в конце 1820-х годов производил Н. Е. Ефимов. В 1817-1820 годах К. Ф. Калайдович и П. М. Строев на средства графа Н. П. Румянцева обследовали подмосковные обители в поисках древних рукописей и в Воскресенском Ново-Иерусалимском монастыре обнаружили Изборник Святослава 1073 года16. Изучением древностей занимались П. И. Кеппен, Ф. П. Аделунг, С. Н. Глинка, А. Х. Востоков, митрополит Евгений (Болховитинов), Н. М. Карамзин. П. И. Кеппен опубликовал «Список русским памятникам»17, а также подготовил список курганов России18. Митрополит Евгений (Болховитинов), возглавляя церковные кафедры в Новгороде, Вологде, Калуге, Пскове, Киеве, собирал сведения о местных древностях и публиковал результаты своих исследований19. Крупнейшим организатором археологических изысканий (археология, или древлеведение, в первой половине XIX века была наукой обо всех без исключения формах исторического наследия) выступал граф Николай Петрович Румянцев.
В первой трети XIX века, отмеченной подъемом национального самосознания, особенно в связи с победой в Отечественной войне 1812 года, в России возникают первые археологические музеи - в Николаеве, Феодосии, Одессе, Керчи, Москве, Киеве. В 1804 году при Московском университете учреждается Общество истории и древностей российских, провозгласившее своей задачей «критическое исследование и издание русских летописей», а в 1811-м - Общество любителей российской словесности. Изучению древностей способствовали указ императора Николая I от 30 мая 1826 года
«О доставлении сведений о достопамятных вещах, принадлежавших императорской фамилии»20 и циркуляр Министерства внутренних дел гражданским губернаторам от 31 декабря 1826 года «О доставлении сведений о памятниках архитектуры и о воспрещении разрушать их»21. Последним, в частности, предписывалось «снимать с таковых зданий планы и фасады». С конца 1820-х годов МВД регулярно рассылало губернаторам циркулярные письма с требованиями выявлять все необходимые данные о памятниках - местоположение, количество, сохранность и так далее22. На основе материалов, поступавших в статистическое отделение министерства, А. Г. Глаголин в 1839-1840 годах выпустил «Краткое обозрение древнерусских зданий и других отечественных памятников»23. Чуть позже (1849-1853) увидели свет подготовленные Ф. Г. Солнцевым «Древности Российского государства»24.Так вот, альбом Ф. Ф. Рихтера имел принципиальные отличия от всех ранее издававшихся описаний памятников русской старины, явившись первым чисто архитектурным опытом в данной сфере. Впоследствии он во многих случаях оказывался единственным источником, по которому на различных памятниках велись восстановительно-реставрационные работы. Сбор материалов Федор Федорович начал в 1840-х годах, когда его привлекали к обследованию древних строений в Москве и других городах. За десятилетие накопилось несколько сотен листов, частично вошедших в пять тетрадей «Памятников». Приостановку издания Ф. Ф. Рихтер в письме к князю Г. Г. Гагарину объяснял так: «Даже при истинно щедрой помощи государя императора Николая І я остался в денежных убытках. <...> Тому причина - ценность иностранной бумаги, ценность гравирования и печатания и весьма ограниченное число покупателей. Книгопродавцы хотя способствуют продаже, но с налогами до того тягостным для издателей, что все предварительные расчеты об издержках в конце оказываются неудовлетворительными. Каждая тетрадь моего издания мне обошлась, в шестистах экземпляров, от 1800 до 2200 руб. cep., смотря по числу листов в красках. Вот мои отзывы со стороны коммерческой. Со стороны художественной труд весьма значительный - подготовить все рисунки в совершенно окончательном виде для гравирования, масштабы, надписи, литеры, что весьма затруднительно и докучливо и требует постоянного бдительного надзора, причем часто всякая натура выводится из терпения. Хорошие, ведущие к цели описания предметов, верные по оным исследованиям, весьма немаловажны и часто достигаются только с большим трудом, а между тем они крайне необходимы»25. Но и то, что удалось сделать, впечатляет. В тетрадях были помещены изображения - с подробными обмерами - Дмитриевского собора во Владимире, моленной палаты Андрея Боголюбского в Свято-Боголюбском монастыре, церкви великомученика Георгия Победоносца в Юрьеве-Польском, храма Василия Блаженного, Успенского собора и колокольни Иван Великий в Москве, собора Воскресенского
Ново-Иерусалимского монастыря и многих других выдающихся памятников. Сопроводительные тексты с краткими историческими экскурсами - «дельные, короткие, верные, без фантазий» - написал И. Е. Забелин.
За этот труд Ф. Ф. Рихтер в мае 1853 года удостоился бриллиантового перстня. Оценивая значение «Памятников», автор статьи в Русском биографическом словаре отмечал: «Громадная польза, какую принесло издание, теперь не подлежит никакому сомнению. По нем учились и учатся молодые архитекторы во всех наших архитектурных школах; при помощи его не раз производилась реставрация <...> например, только благодаря обмерам Ф. Ф. Рихтера могла быть возобновлена Реймерсом сломанная архитектором Казихом древняя шатровая церковь св. Ирины, бывшая при доме Нарышкиных, а теперь - при архиве Министерства иностранных дел»26.
Наконец, Рихтер был прекрасным педагогом и организатором архитектурного образования в России. Еще в апреле 1842 года его избрали директором Московского Дворцового архитектурного училища - второго в России центра по подготовке зодчих. На этом посту он оставался до 1865 года, когда последовало объединение МДАУ с Училищем живописи и ваяния27.
За свою деятельность Ф. Ф. Рихтер не раз удостаивался высоких правительственных наград. В 1856 году он получил чин действительного статского советника. Скончался после «кратковременной острой болезни». Место его захоронения неизвестно.
